<<
>>

Социологическая публицистика

Социологическая публицистика – феномен научной периодики и так называемых качественных СМИ. Понятие «качественная пресса» все еще относится к числу дискуссионных, не до конца определенных.

И все же, какой бы вердикт ни вынесли, в конечном счете, специалисты, можно предположить, что среди признаков качественной прессы будет значиться наличие среди ее публикаций материалов, которые можно типизировать как социологическую публицистику.

В журнале «Социологические исследования» под рубрикой «Социологическая публицистика» печатались материалы журналистов О. Чайковской, Е. Токаревой, В. Глотова, Ю. Щекочихина. В том же издании и под той же рубрикой публикуются статьи профессиональных социологов. Например: Аитов Н.А. Размышления дилетанта о том, где взять денег на зарплату; Зотова А.Ю. Маркетолог в коммерческом банке (1998. № 1); Шляпентох В.Э. Советский Союз – нормальное тоталитарное общество. Опыт объективного анализа (2000. № 2); Волынская Л.Б. Престижность возраста (2000. № 7); Кислов А.Г., Шапко И.В.

Социально-топологическое оправдание провинции (2000. № 8) и т.д. В газетах свои публикации – сходные по духу с названными – помещали социологи, политологи, историки. Общим основанием для всех этих материалов стало наличие у их авторов социологического мышления.

Среди черт такого мышления журналиста выделим важнейший – взгляд на общество как на динамически развивающуюся систему, целостный живой организм, когда изменение одной части влечет за собой изменение других и самого целого. Это понимание взаимообусловленности политических, экономических и социокультурных факторов, объективных и субъективных характеристик.

Социологическое мышление – мышление концептуальное, основанное на способности к системному анализу и моделированию изучаемого объекта. Умение видеть его место в более широких общественных структурах и связях, представлять себе историю развития, функции, основные элементы функционирования, причинно-следственные связи – особенность социологического подхода[140].

Вот почему базисные положения функционирования СМИ родственны социологическим:

w в основе функционирования СМИ лежат общественные интересы и потребности;

w СМИ – не изолированная система, а часть общественной структуры, многообразно связанная со сферами политики, экономики и культуры;

w СМИ имеют свои внутренние, специфические законы развития;

w взаимоотношения людей со средствами информации, потребление и восприятие ими массово-информационных текстов имеют свои особенности и закономерности[141].

Только развитая способность к объективному познанию делает публициста по-настоящему независимым от стереотипов, навязываемых политической конъюнктурой, общественным мнением, государством, модными авторитетами. Журналист постоянно всматривается в социальные явления, он внимательно наблюдает, накапливает, собирает информацию. В это время другие люди воздействуют на его память, представления, мысли. И в определенный момент он видит, наконец, в потоке реальности то место, ту точку возможного приложения сил, где от его действий будет зависеть дальнейший ход событий. Мысленный его прорыв и есть первый акт журналистского творчества.

Однако субъективный ход мыслей автора не вполне субъективен: он подготовлен, инициирован именно объективно развивающейся жизнью, а не только волей, впечатлениями или фантазией творца. В отличие от поэта или композитора, публицист не может позволить себе пренебречь реальностью, уйти в абстракции, формалистические поиски. Понятия и сведения, которыми он оперирует, реальны и вполне ощутимы. Имена конкретных людей, названия подлинных учреждений и населенных пунктов – это всегда факты жизни, взятые обязательно из действительности. Поэтому мера ответственности каждого журналиста необычайно высока.

Главные постулаты этой профессии формулируются так: первый – смелость узнать правду, второй – смелость написать правду, третий – смелость опубликовать правду, четвертый – одержать победу над теми, кто мешает развитию социального прогресса[142].

К четырем перечисленным исследователем постулатам следует добавить пятый – смелость обобщить многообразие точных данных до уровня правды бытия. Вот почему думается, что в противопоставлении «литература – это познание человеческой сущности, процессов жизни в художественных образах, а журналистика – понимание и отражение жизни через конкретные жизненные ситуации, факты, общности и людей на эмпирическом уровне»[143] есть некоторая неточность. Журналистика в одном из высших своих проявлений – в области социологической публицистики – по части обобщения и осмысления глубин жизни способна добиваться не менее впечатляющих результатов, чем литература.

Пресса должна быть публицистичной в противовес иллюзорной беспристрастности. Без открытого выражения авторских идей и эмоций журналистика превращается в инструмент трансляции «голых» фактических данных. Причем творческое воображение автора документального текста может плодотворно работать только на материале точного знания. Публицистичность прессы – это своеобразие российской журналистики. Не случайно ее история тесно переплетена с историей российской социологии.

В историческом развитии российского обществознания была особенно заметной, особенно сильной традиция социологической публицистики, т.е. отклика ученых на текущие социально-политические и духовные процессы. Крупнейшие российские социологи Н.К. Михайловский, П.Л. Лавров, М.М. Ковалевский и особенно П.А. Сорокин активно участвовали в общественных дискуссиях. Их пример свидетельствует о том, что наша социология изначально и непосредственно была вовлечена в анализ практической жизни, в те социальные процессы, которые влияли на характер развития российского общества.

Так, П.А. Сорокин еще со студенческих лет участвовал в общественном движении, за что не раз подвергался преследованиям и арестам. Поэтому в его социологической публицистике мы встречаем подробный и заинтересованный анализ социальных проблем и поиск путей их разрешения. Надо подчеркнуть, что публицистика П.А Сорокина глубоко теоретична, т.е.

в ней мы каждый раз встречаем показ того, как «работает» та или иная теоретическая логика, традиция, та или иная парадигма. Можно сказать, что социологическая публицистика Сорокина представляет собой образец соединения теории с эмпирическим анализом повседневности периода двух российских революций (февраль 1917 г., октябрь 1917 г.) – программных идей, событий и личностей[144].

Сам факт возникновения российской социологии в тесной взаимосвязи с журналистской практикой надо рассматривать как один из возможных ответов науки и публицистики на потребности социальной жизни. В основе подхода – представление о мыслительном процессе как активном элементе общественной жизни. Еще раз подчеркнем, что в этом проявляется своеобразие зарождения, «биографии» и методической оснащенности отечественной прессы. Существует весьма плодотворная версия объяснения ее своеобычия на фоне других национальных школ журналистики.

В науке глубоко разработаны идеи о том, что своим оригинальным обликом наша печать обязана ее теснейшему взаимодействию с литературой и политикой. В дополнение к этим идеям предлагается понять, что «она, по сути, началась в пространстве науки... На самом первом этапе своей жизни пресса получила мощный заряд научности, что существенно повлияло на характер отечественной периодики в целом и на особенности формирования системы печати» – благодаря усилиям таких ученых – публицистов и редакторов, как М. Ломоносов, Г. Миллер, Н. Новиков и др.[145]

Для российской социологической мысли характерны публицистическая интеграция в общественную практику, оппозиционно-критическая функция. Образ холодного и бесстрастного регистратора текущей социальной реальности никогда не был популярен в России.

Ключевое положение в российской социальной мысли – как научной, так и публицистической – занимает проблема человека. Исследователи и публицисты стремились видеть в явлениях жизни прежде всего антропологический аспект, найти пути и формы разрешения социальных противоречий в пользу личности.

История российской публицистики свидетельствует о важной доминанте в творческом мышлении журналистов: этому мышлению свойственно движение от конкретных социальных фактов к социологическим обобщениям и снова – к предметной социальной действительности.

В подтверждение назовем произведения А.Н. Радищева, Н.А. Некрасова, А.И. Герцена, Н.А. Добролюбова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, М. Горького... Их авторы умели из фактов действительности отобрать наиболее ясно говорящие, производящие неизгладимое впечатление на читателя, которые побуждали автора и читателя к совместному размышлению, подготавливали обобщения и выводы. С одной стороны, персонаж публицистического произведения вполне конкретен – есть фамилия, имя, возраст, место жительства, род занятий. С другой – за каждым таким персонажем мысленно выстраивался целый тип сходных с ним людей, будь то крестьяне или горнозаводские рабочие, жители городских окраин или участники расстрелянной демонстрации рабочих 9 января 1905 года... Возникало представление о той или иной социальной группе общества, ее типичных злободневных проблемах, которые, в свою очередь, естественным образом приобретали характер значимых для всего российского общества.

Надо сказать, что такого рода практико-теоретическое и теоретико-практическое осмысление действительности приходит к журналисту далеко не сразу: необходимо сформировать в себе способность, во-первых, к системному анализу социальной реальности, а во-вторых – к рефлексии относительно самого себя. Она означает интерес корреспондента к тому, как он сам воспринимает и отражает в своем творчестве социальные факты, насколько понимает те метаморфозы, которые происходят с описываемым социальным фактом в процессе его творческого отображения. Должное понимание закономерностей на уровне теории позволяет журналисту совершенствовать свое мастерство. И только в завершение названных процессов может возникнуть особое явление журналистики – социологическая публицистика. Это особого качества выступления, в разнообразии которых намечается своя определенная градация: социология публициста и публицистика социолога.

В истории отечественной журналистики обе разновидности социологической публицистики применялись широко и активно. Социология публициста – это, по сути, социально-философский анализ действительности и обобщение его результатов в журналистском тексте. Следует отметить, что в истории такая манера творческого труда оказалась наиболее свойственной писательской публицистике с ее хорошо зарекомендовавшим себя методом типизации социальных характеров и явлений.

А.Н. Радищев (1749–1802) на фоне конкретно обрисованной обстановки создал ряд социально типических биографий и характеров (крестьяне, помещики, мелкое и крупное чиновничество, интеллигенция, купцы, мещане и т.д.). Картинки с натуры органически сочетаются в его «Путешествии из Петербурга в Москву» с публицистикой, изображение народного быта – с философскими рассуждениями, негодующая сатира – с лирическими отступлениями. И.И. Панаев (1812–1862) рисовал типы обитателей Петербурга. Его очерк «Петербургский фельетонист», напечатанный в «Физиологии Петербурга», высоко оценен В.Г. Белинским, «потому что верно изображает одно из самых характеристических петербургских явлений». Здесь, как и в очерке «Литературная тля», Панаев рисует появившийся на литературной арене тип беспринципного, продажного журналиста, работающего по найму у «литературных спекулянтов». Читатели таких очерков легко представляли себе образы России. Еще не появилась пресс-фотография, но она и не была в данном случае необходима: по приметам, приводимым в журналистских текстах, без особого труда узнавалось типичное, складывалось соответствующее общественное мнение.

В этом контексте интересно творчество В.В. Берви-Флеровского, российского социолога и журналиста (1829–1918), неоднократно подвергавшегося репрессиям со стороны властей царской России: его то заключали в дом для умалишенных, то отправляли в ссылку. Как социолог он опубликовал ряд трудов, среди которых «Положение рабочего класса в России» и «Азбука социальных наук», ставшие настольными книгами тех, кто боролся с самодержавием. Как журналист выступал в жанре социологической публицистики. В творчестве Берви-Флеровского заметен органичный синтез социологического анализа действительности, предпринимаемого журналистом, и публицистического осмысления картины мира, осуществляемого социологом.

Вторая разновидность социологической публицистики – публицистика социолога – собирательное понятие, объединяющее произведения ученых и политиков, взявшихся за журналистское перо. Это метод популяризации, пропаганды исследовательских идей, способ ведения дискуссии, отстаивания своих взглядов в прессе. Так действовали В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, П.Б. Струве, Н.А. Бердяев и многие другие, чьи имена уже назывались в нашем разделе. Каждый из них, конечно же, отстаивал свою позицию, давал собственную оценку современности. Но в этом проявлялось не столько их несогласие с оппонентами по поводу дня настоящего, сколько разное видение каждым из них будущего России. Здесь были прогнозы, подстегивающие ход истории, торопящиеся к самоосуществлению, и были прогнозы-предупреждения, словно страшащиеся своей реализации. Прогнозы разнились. И только практика позднее выявила, на чьей стороне была правда, чьи предостережения подтвердились.

У этой разновидности социологической публицистики есть примечательная особенность: наиболее яркой, общественно заметной она становится в периоды острых социально-политических противоречий. Так что совершенно закономерным оказался всплеск общественного внимания к социологической публицистике в эпоху перестройки, особенно в 1989–1991 гг., когда авторами громких публикаций в газетах и журналах были экономисты, историки, социологи. Однако сводить активность ученых в области социологической публицистики только к годам социального брожения не всегда справедливо. Общественно-политическое назначение публицистики социологов практически не утрачивается никогда, оно только видоизменяется. В годы эволюционного развития событий пафос уступает место раздумьям, оперативность публикаций – неспешности и тщательности ее подготовки, потому что в этот период истории взвешенное, глубоко продуманное слово ученого, раскрывающего перед своей аудиторией новые проблемы социального бытия, означает не меньше, чем в драматические времена острых политических коллизий.

На взгляд известного социолога профессора И.С. Кона, значение лучших газетных публикаций 50-х – первой половины 60-х годов XX в. было не столько в их политическом подтексте, который больше напоминал кукиш в кармане, сколько в некотором «очеловечивании» официальной идеологии. Философы, социологи стали тогда писать о человеческих проблемах – любви, семье, дружбе, смысле жизни, нравственном поиске и т.п. «Человеческий фактор» не только завоевал право на существование, но и стал постепенно теснить политический, расчищая почву для новых раздумий и безответных вопросов. Каждая более или менее свежая газетная или журнальная статья стимулировала следующую. Это был постепенный, но закономерный процесс, где за одним шагом неизбежно следовал другой. Оставляя в стороне содержательную сторону дела, нужно отметить, что сотрудничество ученых-обществоведов в газетах и «толстых» журналах (этим занимались в те годы многие) означало рождение нового жанра философско-социологической публицистики[146].

<< | >>
Источник: С.М. Виноградова С.Г. Корконосенко. СОЦИОЛОГИЯ ЖУРНАЛИСТИКИ. 2004

Еще по теме Социологическая публицистика:

  1. Социологическая публицистика
  2. ЖАНРЫ АНАЛИТИЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ
  3. ЖАНРЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ
  4. Глава 12 О ДЕЙСТВЕННОСТИ ПУБЛИЦИСТИКИ
  5. Публицистика на телеэкране
  6. Глава 11 ПУБЛИЦИСТИКА И НАУКА: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
  7. Отечественная публицистика 30-х гг.
  8. Публицистика А. Н. Радищева
  9. 3. Публицистика как общение
  10. Публицистика в годы Великой Отечественной войны
  11. «Русское богатство». Публицистика В. Г. Короленко
  12. «Русское слово». Публицистика Д. И. Писарева
  13. «Русская мысль». Публицистика Н. В. Шелгунова
  14. Германская публицистика Реформации (XVI век)
  15. ГЛАВА 4. СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА
  16. Социологический тест.