<<
>>

ГЛАВА 16 ЛАМА

Теперь я усиленно занимался освоением искусства астральных путе-шествий, во время которых душа (или Я) покидает физическое тело и связана с телом на земле только Серебряной нитью.

Многим, я знаю, даже трудно представить себе, что такое возможно. И все же каждый делает это вполне привычно во время сна. У большинства людей это происходит непроизвольно, в то время как наши ламы могут делать это по собственному усмотрению. После таких полетов они точно помнят, какие места посещали, что видели и что делали. На Западе это искусство утеряно, люди просто убеждены, что видели сон.

Во всем мире знают о таких астральных полетах. В Англии говорят, что «ведьмы умеют летать». И метлы для этого вовсе не обязательны, разве что для убеждения неверующих. В США считается, что летают «души рыжих человечков». Везде, во всех странах, знают о подобных вещах, эти знания глубоко укоренились в сознании людей. Меня же астральным полетам обучали. И каждого можно обучить.

Легко овладеть и техникой телепатии — но при условии, что вы не будете ею пользоваться в концертных залах.

К счастью, телепатию начинают признавать. В разряд наших наук также входит и гипноз. Я проводил хирургические операции под гипнозом, например по ампутации ноги. Больные ничего не помнят, не ощущают боли, а когда к ним возвращается сознание, то чувствуют они себя намного лучше, чем после действия обычных обезболивающих средств. В настоящее время, как мне говорили, гипноз начинают изредка применять в Англии.

Стать невидимкой — совсем другое дело. К счастью, этим искусством обладают очень немногие. Принцип прост — практика трудна. Что обычно привлекает ваше внимание? Шум? То, что двигается или блестит? Да, звуки или быстрое движение привлекают внимание, неподвижного человека не так-то легко заметить, особенно если он вам хорошо знаком.

Возьмем случай с почтальоном: люди, получившие корреспонденцию, нередко говорят:

— Удивительно, вроде никто не приходил, а письмо пришло. Но я же точно знаю, что сегодня никого не было.

Почему так происходит? Неужели человек стал невидимкой? А может, это настолько примелькавшийся человек, что вы его уже просто не замечаете? (Вот полицейский всегда заметен — потому что почти у каждого из нас совесть неспокойна.) Чтобы стать невидимым, надо прекратить движение тела и приостановить волновую эмиссию мозга. Если мозг функционирует (думает), то окружающие нас люди включаются в телепатическую связь (видят нас) и состояние невидимости потеряно. В Тибете есть люди, хорошо владеющие искусством невидимок, они по собственному усмотрению могут скрывать свои психические волны. Видимо, следует радоваться, что таких людей очень мало.

Левитация возможна, и она иногда практикуется как техническое упражнение. Но это плохой способ перемещения тела, поскольку он требует огромных усилий. Приверженцы нашей веры имеют доступ к более легкому виду путешествий — астральному, только надо иметь хорошего руководителя. Я достаточно освоил этот способ и сейчас им пользуюсь. А вот как я ни старался, мне не удавалось сделаться невидимым. Мне иногда хотелось провалиться на месте или исчезнуть в силу некоторых поступков или неблагоприятных обстоятельств, но боги, увы, в этом мне всегда отказывали. Как уже говорилось, я не силен в музыке. Достаточно было мне запеть песню, как я навлекал на себя гнев учителя музыки, но этот гнев никогда не сравнится с тем бешенством, какое я вызвал однажды у него, попытавшись сыграть на тарелках; мне казалось, что играть на этом инструменте проще простого, но неожиданно я уронил их на голову одному монаху. После всего, что за этим последовало, мне было категорически приказано ограничить свое поле деятельности ясновидением и медициной.

Практикуют у нас и то, что на Западе называют йогой. Это целая наука, позволяющая улучшить и усовершенствовать человека. Лично я считаю, что йога не для европейца, если имеется в виду достижение значительного совершенства.

Нам эта наука известна на протяжении веков, мы начинаем ее изучать с пеленок. Наши органы тела, артикуляция, мышцы натренированы. Представители Запада, пытающиеся освоить «асаны», подвергают себя серьезному риску, особенно если йогой начинают заниматься уже взрослыми. Я считаю — в данном случае я говорю как тибетец, — что западному человеку не следует заниматься йогой, поскольку эти упражнения на него не рассчитаны. Тому, кто все же хочет заниматься и при этом избежать несчастных случаев, следует иметь хорошего наставника, неплохо бы тибетца — знатока анатомии. Что касается дыхательных упражнений, то они еще более опасны.

Система дыхания по определенной методике — вот секрет многих тибетских феноменов. Но следует подчеркнуть еще раз, что подобный комплекс упражнений может оказать пагубное, если не фатальное, влияние на организм. Рекомендуется прибегать к ним только при наличии опытного и умного наставника.

Многие из побывавших в Тибете рассказывают о ламах-курьерах, способных управлять весом своего тела (речь идет о левитации) и пробегать огромные расстояния на большой скорости, едва касаясь земли в течение многих часов. Это возможно, но требует продолжительных тренировок. Бегуны в этот момент находятся в полугипнотическом состоянии. Вечер — самое подходящее для этого время, поскольку можно «привязаться» к звездам, земля должна быть ровной, то есть такой, чтобы ничто не могло вывести бегуна из состояния гипноза. И он бежит словно лунатик. «Третий глаз» постоянно держит в поле зрения место назначения, а губы без устали повторяют специальную мантру. Человек в таком состоянии может бежать в течение нескольких часов и не чувствовать усталости. Этот вид передвижения имеет единственное преимущество перед астральным — астральное путешествие совершает душа, при этом материальные предметы не переносятся. Бегун же может нести с собой нормальный груз, но на этом и кончаются все преимущества.

Благодаря умению дышать некоторые тибетские умельцы способны в костюмах Адама сидеть на льду на высоте пяти-шести тысяч метров над уровнем моря, при этом лед под ними будет таять, а им будет так жарко, как в самый жаркий летний день.

Им будет действительно жарко, и пот градом будет катиться по телу.

Приходилось ли вам когда-нибудь поднимать большую тяжесть, при этом предварительно сделав глубокий выдох? Попробуйте, и вы поймете, что это почти невозможно. Сделайте глубокий вдох и задержите дыхание: вы легко поднимете этот же предмет. Теперь представьте, что вы чего-то испугались или что-то вас сильно рассердило. Сделайте максимально глубокий вдох и задержите дыхание на 10 секунд. Затем постепенно начинайте выдыхать. Если вы троекратно проделаете это упражнение, сердце ваше будет биться медленно и вы успокоитесь. Это упражнение доступно каждому без всякого риска. Благодаря умению регулировать дыхание я вынес пытки японского плена и страдания в коммунистических концлагерях. Самые жестокие японцы выглядят джентльменами по сравнению с коммунистами. Я попробовал и тех, и других в наихудшем варианте и знаю, о чем говорю.

Пришел день сдачи экзаменов на звание ламы. Перед экзаменами я должен был получить благословение на это самого Далай-ламы. Каждый год Неоценимый благословлял каждого монаха в отдельности, а не всех разом, как это делает папа римский.

В большинстве случаев Далай-лама просто прикасается к голове верующего специальной кисточкой, закрепленной на жезле. Высокой чести удостаиваются те, кому Неоценимый прикладывает руку ко лбу. Особая честь — прикосновение ко лбу двумя руками. Я ее удостоился впервые. Далай-лама заговорил тихим голосом:

— Ты хорошо работаешь, мальчик. Сдай экзамены еще лучше и оправдай доверие, которое мы все тебе оказали.

За три дня до шестнадцатилетия я в числе других четырнадцати кандидатов приступил к сдаче экзаменов. Мы подросли, и каменные кельи стали нам малы. Можно было растянуться на полу квадратной кельи и упереться ногами в стену, но при этом некуда было девать руки. Подняв руку, можно было достать до верхнего края стены. К счастью, над кельями не было крыши, так что воздух не был спертым и задохнуться было невозможно. Нас снова осмотрели. Иметь при себе можно было лишь деревянную миску, четки и письменный прибор.

Когда надзиратели убедились, что при нас нет ничего лишнего, они развели нас по кабинам и закрыли на засов. После этого председатель и члены комиссии повесили на засовы огромные печати, чтобы никто не мог нас открыть.

Каждое утро через небольшую, сантиметров в двадцать, щель нам выдавали задание, а перед сумерками собирали сделанную за день работу. Тсампу мы получали один раз в день. Чай с маслом выдавался без ограничения, стоило только крикнуть: «По-ча-кешо» (принесите чай). Поскольку нам не разрешалось выходить из кабин, мы старались есть немного.

В помещении мне предстояло провести 10 дней. Экзамен начался с распознавания целебных трав, вопросов по анатомии и теологии. Первые пять суток слились для меня в один бесконечный день, я работал без отдыха. На шестой день из соседней камеры вырвался душераздирающий крик — это нервы одного из экзаменующихся не выдержали. Послышались быстрые шаги, голоса, стук дверей и звук отодвигаемого тя-желого засова. Кто-то говорил успокаивающе и тихо, приглушенные рыдания сменились криками. Для одного кандидата экзамены закончились. Надо ли говорить, что на остальных это произвело тягостное впечатление? На следующий день нам выдали задания на час позже. Йога. Девять направлений йоги. И по всем этим предметам необходимо было получить проходной балл!

На Западе знают пять направлений йоги, и то слабо: Хатха-йога, или совершенствование физического тела, называемого у нас «носителем»; Кундалини-йога, дающая силу психического порядка, как, например, ясновидение и подобные вещи; Лайя-йога, которая учит владеть сознанием — например, никогда не забывать то, что прочитал или услышал, пусть даже только один раз; Раджа-йога, которая подготавливает человека к трансцендентному сознанию и высшей мудрости; Самадхи-йога, которая ведет человека к Высшему Озарению и позволяет ему понять смысл бытия и то, что его ожидает в загробной жизни. Другие формы йоги обсуждать в этой книге было бы излишне, да и мое знание английского языка не соответствует важности предмета.

В течение следующих пяти дней я был занят так, как бывает занята наседка на яйцах. Но даже и экзамены, которые длятся десять дней, имеют конец. На десятый день лама, собиравший задания, приветливо улыбнулся. В первый раз вместе с тсампой нам подали и овощи. В эту ночь я сразу же уснул. Моими результатами все экзаменующие остались довольны. Утром печати были сломаны, засовы сняты, и мы вышли из кабин. Разумеется, кабины мы сначала вычистили. Нам отводилась целая неделя на отдых. Потом наступили экзамены по дзю-до и приемам анестезии, которые продолжались два дня.

Затем начались устные беседы по слабым местам наших письменных заданий: каждого кандидата спрашивали два дня. Наконец, еще через неделю, были объявлены результаты. Меня объявили первым по всем предметам. Я был счастлив, счастлив по двум причинам: во-первых, экзамены показали, что лама Мингьяр Дондуп был лучшим из учителей и, во-вторых, что Далай-лама будет доволен нами обоими.

Спустя несколько дней, когда я работал в комнате учителя, резко открылась дверь и на пороге показался запыхавшийся посыльный. В руках у него была палка с подвешенными к ней посланиями.

—Уважаемому ламе-медику Тьюзди Лобсангу Рампе от Наимудрейшего, — выпалил он без передышки.

Из-под платья он вытащил завернутое в шелковый шарф письмо.

— Я бежал сюда изо всех сил, достопочтенный господин, — добавил он, после чего повернулся на каблуках и вышел еще быстрее, чем вошел.

Письмо лежало передо мной, но нет — открывать его я не решился. Оно было адресовано мне, но что было в нем? Распоряжение о продолжении учебы? Еще работа?

Оно показалось мне пухлым и «официальным». Пока я его не вскрыл, я не знал и содержания, а следовательно, меня нельзя было обвинить в неисполнении. Это единственное, что пришло мне в голову. Учитель, догадавшись о моих затруднениях, рассмеялся. Я протянул ему конверт вместе с шарфом. Он вскрыл конверт. Внутри находились два сложенных листа. Он развернул их и стал читать про себя, нарочито медленно, чтобы еще больше меня подразнить. Наконец, когда нервы мои уже были на пределе, он сказал:

— Все идет хорошо, ты можешь перевести дух. Мы едем немедленно в Поталу, он ждет нас там.

Лама Мингьяр Дондуп ударил в гонг; перед нами предстал слуга, которому было отдано распоряжение седлать двух белых коней. Сменив платье и выбрав самые богатые шарфы, мы отправились к настоятелю, чтобы предупредить его, что Наимудрейший вызывает нас в Поталу.

— Вы едете в Сим? — спросил он. — Странно, еще вчера Неоценимый находился в Норбу Линга. Но вы получили письмо, и этим все сказано. Должно быть, какое-то официальное дело.

Во дворе нас ждали монахи-конюхи с лошадьми. Вскочив в седла, мы отправились в дорогу. Ехать до Поталы было совсем недалеко. Нас проводили в личные покои Неоценимого. Я вошел один и возложил шарф к ступням его ног.

— Садись, Лобсанг, — сказал Наимудрейший, — я очень доволен тобой и Мингьяром. Все твои задания я читал лично.

Услышав об этом, я почувствовал, что мурашки побежали у меня по спине. Я люблю шутить, и эта привычка не оставляет меня даже во время серьезных испытаний. Что делать, это одна из моих многочисленных слабостей. А как было удержаться и не пошутить в письменных экзаменационных ответах, если порой сами вопросы в заданиях были из ряда провокационных! Очевидно, Далай-лама прочитал мои мысли и стал смеяться:

— Да, твое чувство юмора иногда было не по обстоятельствам, но... — Он сделал паузу, а я приготовился к наихудшему, — все твои ответы меня крепко порадовали.

У Далай-ламы я провел два часа. На исходе второго часа он велел позвать Мингьяра Дондупа, которому дал инструкции о моем дальнейшем обучении. Мне следовало пройти инициационные испытания «малой смертью», посетить некоторые монастыри и изучить анатомию при участии дробильщиков трупов. Последние принадлежали к низшей касте, и потребовалось специальное разрешение Далай-ламы, чтобы я мог вместе с ними работать в чине ламы. Повеление Неоценимого вменяло касте дробильщиков трупов «всячески содействовать и помогать ламе Тьюзди Лобсангу Рампе в раскрытии секретов тела, чтобы он познал причины физической смерти; предоставить в его распоряжение трупы, каковые он найдет необходимыми для учебы». Вот и все!

Прежде чем приступить к рассказу о том, как мы обращаемся с трупами, целесообразно дать некоторые дополнительные сведения о воззрениях тибетцев на смерть. Наше отношение к смерти совершенно иное, чем у западных людей. Для нас тело не больше чем скорлупа, материальная оболочка бессмертной души. По своей значимости труп равноценен поношенному костюму. Если смерть наступает естественно, то есть не от несчастного случая, то происходит следующее: тело устает, болеет и настолько ветшает, что сознание, или душа, не имеет возможности постигать новые уроки и развиваться дальше. Наступает час оставить оболочку. Постепенно душа освобождается от тела. Форма, какую принимает душа при выходе из тела, идентична телу, ее может наблюдать любой ясновидящий. С наступлением смерти нить, связывающая душу с телом («Серебряная нить», как она называется в Библии), делается тоньше, а затем обрывается: душа парит и уносится ввысь. Вот что такое смерть, но это и рождение в другой жизни, поскольку Серебряная нить, по сути дела, то же самое, что и пуповина, которую перерезают при рождении — и с этого момента и начинается жизнь новорожденного как личности. С приходом смерти затухает и свет жизненной силы, или аура, сияющая вокруг головы живого человека. Это сияние также видимо для тех, кто владеет искусством двойного зрения. В Библии оно называется нимбом. Я не христианин и плохо знаю Библию, но, кажется, там есть следующее изречение: «До тех пор, пока не оборвется серебряная нить и не потухнет нимб... ».

Мы считаем, что проходит трое суток, прежде чем наступит окончательная физическая смерть, когда полностью прекратится физическая активность и сознание (душа, или Я) полностью освободится от плотской оболочки. Мы считаем также, что во время земной жизни физического тела в эфире образуется его двойник. Этот двойник может стать призраком. Вероятно, каждому из вас приходилось глядеть на яркий свет, но, отвернув голову, вы убеждаетесь, что свет еще стоит у вас в глазах. Мы рассматриваем жизнь как электрическое явление, как воз-бужденное силовое поле; двойника в эфире, пережившего смерть физического тела на земле, также можно сравнить со светом. Выражаясь языком электричества, это остаточное магнитное поле. Когда физическое тело имеет сильные причины цепляться за жизнь, оно возбуждает мощное «эфирное» поле, которое является виновником рождения призрака, блуждающего по знакомым местам. Скряга может быть так привязан к своим мешкам с деньгами, что, кроме них, у него ничего нет в голове. В момент смерти он, вероятнее всего, будет думать о них: в чьи руки они попадут, кому достанутся? Таким образом, в последние минуты жизни он усиливает своего двойника-призрака, и счастливый наследник начинает чувствовать себя не в своей тарелке, его охватывает беспокойство, которое сильнее ближе к полуночи. У него создается такое впечатление, что старец вернулся за своим серебром и ищет его, И наследник прав: призрак старого скряги действительно вернулся за деньгами и бесится, что руки никак не могут его взять!

Существует три основных тела: тело из крови и плоти, в котором сознание получает суровые жизненные уроки; эфирное, или магнетическое, тело, образованное нашими желаниями, аппетитами и вообще нашими устремлениями и страстями; третье тело — спиритическое, или духовное тело, то есть бессмертная душа. Таковы основные воззрения ламаизма, не совпадающие с ортодоксальным буддизмом. Мертвый человек проходит три обязательные стадии: физическое тело должно разложиться; магнетическое, или призрачное тело должно развеяться; сознание, или душа, направляется в мир Духа. Древние египтяне также разделяли эту точку зрения. В Тибете напутствуют людей перед смертью и помогают им спокойно умереть. Тот, кто посвящен в таинство, может обойтись без посторонней помощи, но простые смертные нуждаются в напутствии перед смертью. Может быть, читателю интересно будет узнать больше об этой процедуре.

Однажды уважаемый мастер погребальных обрядов вызвал меня к себе.

— Пришла пора заняться изучением практических способов освобождения души, — сказал он. — Идем со мной.

После бесконечных коридоров и скользких лестниц мы пришли в помещения, занимаемые траппами. В одной из комнат, отведенных под больничные палаты, умирал старый монах. Он приближался к порогу, откуда начинается путь, который каждому из нас рано или поздно предстоит пройти. Очередной предсмертный приступ окончательно подорвал его силы. Жизнь покидала его, и я заметил, что цвет ауры уже побледнел. Но по нашим обычаям умирающего следует как можно дольше удерживать в сознании. Сопровождавший меня лама ласково взял руку умирающего в свои ладони:

— Приходит конец страданиям плоти, старец, будь внимателен к моим словам, они облегчат твой путь. У тебя стынут ступни, постепенно жизнь покидает тело. Будь спокоен, старец, пусть сознание твое пребывает в мире, тебе нечего бояться. У тебя стынут ноги и взор затуманивается. Стынет все тело, и холод идет по жилам, из которых отступает жизнь. Пусть сознание твое пребывает в мире, старец, ибо смерть есть обретение сознанием высших форм бытия, высшей реальности, и пусть тебя это не пугает. Тени вечной ночи опускаются на глаза твои, и затихает дыхание твое. Но ты близок к моменту освобождения души и вкушения радости другого мира. Соберись с духом, старец. Приходит час твоей свободы.

Не переставая говорить, лама ласково гладил затылок умирающего от плеч до макушки черепа — это проверенный способ освобождения души без боли и печали. Все предстоящие опасности были указаны старцу, и как их избегать. Путь движения души был точно описан давно умершими ламами-телепатами; теперь они поддерживали телепатическую связь с посвященными, вещая из потустороннего мира.

— Ты ничего не видишь, старец, дыхание твое прекращается. Тело твое остывает, и звуки этого мира не долетают до твоего слуха. Будь спокоен, старец, смерть входит в тебя. Следуй указанному тебе пути, и ты обретешь мир и радость.

Лама продолжал ласково гладить затылок и плечи. Аура старого монаха становилась все слабее и слабее. Наконец она исчезла. В соответствии с древним ритуалом, лама внезапно издал громкий звук, чтобы робкая душа могла полностью освободиться от тела. Поверх неподвижного тела концентрировалась жизненная сила, напоминавшая сначала дымное облачко, образованное тысячами завихрений, затем из него сформировались те же контуры, которые были свойственны только что остывшему телу. Это астральное тело все еще было связано с трупом серебряной нитью. Нить становилась все тоньше и тоньше; наконец, подобно тому как новорожденный входит в жизнь после обрыва пуповины, астральное тело умершего родилось в новой жизни. Нить порвалась, и астральное тело медленно поплыло вверх вместе с дымом ладана, курящегося в храме. Лама все еще продолжал напутствовать усопшего с помощью телепатов, направляя его душу в первый этап далекого полета.

— Ты умер. Нет для тебя ничего в этом мире. Все твои связи с этим миром порваны. Ты в бардо (промежуточное состояние между смертью и возрождением). Следуй своей дорогой, а мы пойдем своим путем. Оставь этот мир иллюзий и войди в мир высшей реальности. Ты умер. Иди вперед.

Клубы ладана поднимались под своды храма, его нежные волны постепенно успокаивали встревоженную атмосферу. Издалека доносился приглушенный бой барабанов. С высоты крыши монастыря одинокая труба посылала протяжные сигналы по всей округе. Через коридоры до нас доносился мирской шум, пошаркивание войлочных сапог, мычание яков. Только небольшая комната, в которой мы находились, была погружена в тишину. Тишина смерти. Лишь бормотание ламы-телепата нарушало ее, словно ветер тихую гладь пруда. Смерть. Еще один старец завершил цикл земного бытия; возможно, он воспользуется теми уроками, которые получил на Земле, но ему суждено еще не одно возрождение и долгие, долгие годы страданий и усилий, прежде чем он достигнет состояния Будды.

Мы усадили мертвое тело в классическую позу лотоса и послали за теми, кто препарирует трупы. Ламы-телепаты продолжали свою заупокойную службу, сменяя друг друга по очереди. Так продолжалось три дня.

Утром на четвертые сутки прибыл раджаб из колонии похоронных услуг, находившейся на перекрестке дорог Лингхор и Дечхен Дзонг. Как только он приехал, ламы прекратили напутствия и передали ему покойника. Раджаб согнул труп почти вдвое и завернул его в белую простыню. Без всяких усилий он взвалил белый куль себе на плечи и вышел. Во дворе его поджидал як. Раджаб водрузил груз на хребет животного и отправился на Площадь Расчленения, где он должен передать свой груз дробильщикам трупов. Что представляет собой Площадь? Это небольшой пустынный участок земли, усеянный огромными валунами, в центре лежит огромная плоская плита, на которой можно разложить и великана. По четырем углам плиты просверлены отверстия, а в них вбиты столбики. В другой каменной плите отверстия просверлены только до половины ее толщины.

Как только труп уложен на первую плиту, с него снимают простыню и привязывают руки и ноги к четырем столбикам. Появляется Главный дробильщик трупов с огромным ножом. Он вскрывает труп, делая глубокие продольные надрезы, так чтобы можно было снимать плоть длинными кусками. Потом отрезаются руки и ноги и расчленяются на части. Наконец от туловища отделяется и вскрывается голова.

Едва заметив возницу с трупом, откуда-то с неба к земле устремляются грифы и усаживаются на скалах. Они терпеливо и спокойно сидят на валунах, как зрители в театре под открытым небом. У этих птиц существует строжайший социальный порядок: попытка какого-нибудь дерзкого смельчака приземлиться раньше вожаков немедленно пресекается беспощадной взбучкой.

Главный дробильщик рассекает туловище, запускает руки внутрь и вынимает сердце. Тогда вожак стервятников тяжело спрыгивает с валуна на землю, подходит вразвалку и берет сердце из протянутой руки дробильщика. За вожаком следует вторая по рангу птица и, получив печень, уносит ее на свой валун и там принимается за еду. Почки, кишки — все распределяется между «руководящим составом». Затем с тела сдирается полосками мясо, рассекается на куски и раздается остальным участникам пиршества. Случаются среди них любители добавки — они приходят снова и выпрашивают кусочек мозга, глаз или еще какой-нибудь лакомый кусочек. Удивительно быстро пожираются все органы и мясо. На камнях остаются только чистые кости. Дробильщики разрубают их на удобные куски, закладывают в полости второй плиты и тяжелыми трамбовками измельчают в порошок — его с неменьшим аппетитом тоже поедают птицы!

Дробильщики трупов были мастерами своего дела. Они гордились своей профессией и по собственной инициативе исследовали все органы умершего, стараясь установить причины смерти. Большой опыт позволял им быстро поставить диагноз. Конечно, никто их не заставлял делать это, никто не обязывал интересоваться подобными вопросами, но профессиональная традиция была такова, что дробильщики обязательно и очень точно устанавливали причину «разделения души и тела». Если смерть наступала в результате отравления, намеренного или случайного, этот факт устанавливался быстро. Мне очень помог их опыт. Очень скоро я тоже преуспел в рассекании трупов. Главный дробильщик всегда стоял рядом и обращал мое внимание на те или иные характерные детали:

— Этот человек, уважаемый лама, умер от закупорки сердца. Посмотрите, сейчас рассекут эту артерию. Вот видите ту пробку? Она и явилась причиной смерти. Она не пропускала кровь.

Или еще:

— С этой женщиной, уважаемый лама, было не все в порядке. Наверняка эта железа плохо работала. Давайте отрежем ее и посмотрим. Железа отрезается, и он продолжает:

— Ну вот она, железа. Вскроем ее — так и есть: она затвердела.

И так далее. Эти люди гордились тем, что могли мне многое показать и рассказать, они знали, что я учусь по распоряжению самого Далай-ламы. Если в мое отсутствие поступал интересный труп, его откладывали в сторону для меня. Я исследовал сотни трупов, что позволило мне впос-ледствии стать хорошим хирургом. Я должен сказать, что такая практика значительно превосходит по эффективности западные методы обучения, когда студенты-медики в анатомических залах госпиталей подолгу работают с одними и теми же трупами. Мне пришлось позже сравнивать, и я убедился, что у дробильщиков трупов я узнал неизмеримо больше, чем впоследствии в медицинских школах с первоклассным обо-рудованием.

В Тибете покойников не хоронят. Скалистый грунт и тонкий слой земли делают погребение чрезвычайно затруднительным. Кремация невозможна по экономическим соображениям: деревья в Тибете редкость, а завозить на яках по горным дорогам из Индии дрова для сжигания трупов никому и в голову не может прийти — это было бы слишком накладно. Нельзя сбрасывать трупы и в реку, воду из которой нам, живым, приходится пить. Ничего не остается, как прибегать к вышеописанному способу выдачи мертвецов стервятникам и хищным птицам.

По существу, такое погребение отличается от европейского двумя особенностями. Первое отличие заключается в том, что на Западе трупы закапываются в землю и пожираются не птицами, а червями. Второе же отличие — на Западе трупы хоронят без вскрытия, поэтому настоящие причины смерти могут оказаться невыясненными. С нашими дробильщиками подобные неясности исключены, они всегда скажут, почему человек умер.

Похороны одинаковы для всех тибетцев, за исключением великих лам, которые представляют собой Предыдущие Воплощения. Они либо бальзамируются и помещаются в стеклянные саркофаги, которые выставляют в храмах, либо бальзамируются и покрываются золотом. Последняя операция представляет особый интерес, и при таких операциях я присутствовал неоднократно. Некоторые американцы, знакомившиеся с моими записями по этому вопросу, сомневаются в достоверности подобных сведений.

— Даже мы, — говорят они, — при нашей высокоразвитой технике не в состоянии этого сделать.

Дело в том, что мы ничего не производим серийно, мы всего-навсего ремесленники. Мы не умеем делать часы стоимостью один доллар за штуку. Но мы умеем покрывать золотом человеческое тело.

Однажды меня вызвали к настоятелю.

— Одно Воплощение скоро покинет свое тело, — сказал он мне, — поезжай в монастырь «Живая изгородь из шиповника» и поучись тому, как совершается священное бальзамирование.

Снова пришлось мне садиться на лошадь и ехать до Сера. По прибытии в монастырь меня проводили в комнату старого аббата. Цвет его ауры тускнел на глазах, спустя час он покинул Землю и отошел в мир Духа. Поскольку он был аббатом и ученым, ему не нужно было помогать пересечь бардо. Ждать трое суток тоже не было необходимости. Тело всего одну ночь находилось в позе лотоса в присутствии бодрствующих лам.

На следующий день, едва только забрезжил рассвет, торжественная процессия пересекла главную территорию монастыря, вошла в храм и спустилась через редко отпираемую дверь в секретные переходы. Тело на носилках несли впереди меня двое лам. Тело оставалось все время в позе лотоса. Позади тихо пели монахи, в перерывах слышался звон серебряного колокольчика. Поверх красных плащей на нас были надеты желтые одежды. Тени от масляных ламп и факелов качались и танцевали на стенах, искажая и увеличивая наши фигуры. Спуск был долгим. Наконец на глубине двадцати метров под храмом мы подошли к каменной двери. Сломали печать и вошли в ледяную комнату. Монахи осторожно положили труп на землю и удалились, оставив меня с тремя ламами. Зажглись сотни масляных ламп, и комната осветилась желтым светом. Покойника раздели и вымыли. Через естественные проходы в теле мы извлекли из него внутренние органы и положили в кувшин, который потом герметично закрыли. Труп изнутри был тщательно вычищен, просушен и заполнен специальным лаком. Этот лак должен был придать телу жесткость каркаса и естественный живой вид. Когда лак затвердел, тело было заполнено набивкой, при этом опять-таки учитывалось обязательное условие — придать трупу живой вид и форму. Для пропитки набивки и затвердевания ее в тело снова залили лак. Этим же лаком покрыли труп снаружи и оставили на просушку. Затем, прежде чем обернуть тело тончайшим шелком, мы обработали его специальным лосьоном, для того чтобы не причинить телу вреда при удалении полотна. Набивка трупа прошла хорошо. Еще немного лака, но уже другого сорта — и тело было готово для второй фазы операции. День и ночь труп выдерживался до полной просушки. Когда он окончательно затвердел, мы торжественно перенесли его во вторую комнату, или, вернее, камеру, находившуюся под первой и представлявшую собой печь, пламя в которой циркулировало по стенам, поддерживая в центре постоянную и высокую температуру.

Пол покрывал толстый слой порошка. Труп поместили в центре. Внизу монахи приготовились разводить огонь. Мы заполнили эту печь смесью соли (специальная соль, добываемая в одной из провинций Тибета), целебных трав и минералов. Когда камера-печь была заполнена снизу доверху, мы вышли в коридор, а дверь опечатали монастырской печатью. Дали сигнал монахам разжигать печь. Вскоре послышался треск горящих дров, и как только пламя поднялось, стали в него подливать масло. Масло топилось в двух котлах, под которыми горел сухой навоз. Целую неделю горел огонь в печи, и горячий воздух омывал стены камеры бальзамирования. На седьмые сутки огонь стал затухать. От понижения температуры застонали стены камеры. Прошло еще три дня, температура в печи снизилась до нормальной. На одиннадцатые сутки взломали печать и открыли дверь. Монахи принялись руками перетирать затвердевший порошок. Не пользовались никакими инструментами из-за боязни повредить труп.

В течение двух дней они перетирали куски хрупкой соли. Наконец камера освободилась, в ней ничего не осталось, кроме трупа в центре, сидящего в позе лотоса. Осторожно подняв, мы перенесли труп в первую комнату, чтобы лучше рассмотреть его при свете масляных ламп. Полотна шелка снимались одно за другим, и труп обнажился. Бальзамирование удалось. Если бы не более темный цвет тела, можно было бы подумать, что человек сейчас проснется и заговорит. Он был таким же, как и в жизни. Еще раз труп покрыли лаком, и золотых дел мастера принялись за работу. Какая техника! Какое художественное мастерство, какое искусство требовалось, чтобы покрыть золотом покойника! Медленно продвигалась работа, слой за слоем накладывались тонкие слои золота. Золото считается богатством везде. Для нас же оно не более чем священный металл, как нельзя лучше выражающий идею бессмертия души человека. Монахи работали искусно, отделывая каждую деталь. Когда работа была закончена, мы увидели совершенную позолоченную статую. Каждая черточка, каждая морщинка свидетельствовали о большом мастерстве художников.

Покрытый золотом труп отвезли в зал инкарнаций и посадили на позолоченном троне рядом с другими инкарнациями. Некоторые статуи отражали начало нашей истории. Они сидели рядами, как строгие судьи, и, казалось, наблюдали сквозь полузакрытые веки за ошибками и слабостями современного мира. Говорили мы тихо и ходили почти на цыпочках, как бы боясь побеспокоить живых мертвецов. Я вдруг почувствовал неимоверное влечение к одному из них. Он меня как-то странно при-тягивал. У меня было такое впечатление, что он смотрит на меня и улыбается, как бы все обо мне зная. Кто-то легонько тронул меня за руку, и я чуть не упал от испуга — передо мной стоял мой учитель.

— Это был ты, Лобсанг, — сказал он. — Это твоя последняя инкарнация. Мы предполагали, что ты узнаешь ее!

Он подвел меня к другой инкарнации, находившейся рядом с моей.

— А это был я, — сказал он.

Взволнованные, мы тихо вышли из зала, и дверь за нами была запечатана.

Позже мне не раз разрешали посещать этот Зал и изучать покрытые золотом фигуры. Иногда я приходил сюда один и сидел перед ними в глубокой медитации. У каждой была своя записанная история. Я читал их с большим интересом. Одной из первых я прочитал историю моего учителя —ламы Мингьяра Дондупа. Она раскрыла мне его предыдущую биографию, его характер и способности, его заслуги и добродетели, а также оказанные ему почести. Прочитал я и о том, как он умер.

Там была записана и моя биография, я изучал ее с величайшим интересом. В том тайном зале насчитывалось девяносто восемь золоченых статуй. Зал был высечен в скале, и вход туда был запечатан и засекречен. Сама история Тибета открывалась там передо мной. Во всяком случае, мне так казалось; тогда я не подозревал, что в будущем мне предстоит познакомиться с еще более ранним ее периодом.

<< | >>
Источник: ЛОБСАНГ РАМПА . ТРЕТИЙ ГЛАЗ. 2000

Еще по теме ГЛАВА 16 ЛАМА:

  1. Глава 8. Глава государства в зарубежных странах
  2. Глава рода
  3. Глава рода
  4. Глава 1
  5. Глава 2
  6. Глава 3
  7. Глава 4
  8. Глава 5
  9. Глава 6
  10. ГЛАВА 1.
  11. ГЛАВА 2.
  12. ГЛАВА 3.
  13. ГЛАВА 5.
  14. ГЛАВА 6.
  15. ГЛАВА 7.
  16. ГЛАВА 8.
  17. ГЛАВА 9.
  18. ГЛАВА 10.