<<
>>

Аргументы

БОЛЬШИНСТВО людей оказываются неспособными на са­мое простое на первый взгляд и, одновременно, самое есте­ственное — относиться друг к другу как к людям. Для них более привлекательной является позиция, позволяющая от­носиться к окружающим как к домашним животным или ве­щам, являющимся их собственностью.
Отношения людей друг к другу как реальной или потенциальной собственности столь же стары, как и само человеческое общество. Причем не следует это понимать только как юридически закреплен­ное рабовладение — отношения собственности между людь­ми существуют во всех странах западной цивилизации в са­мых разнообразных формах и по сей день. И это, несмотря на то, что представители этих наций любят называть себя самыми свободолюбивыми и демократичными людьми на

Часть 2. Три фронта борьбы маргинала с толпой 167

свете. Что уж говорить о России, где люди от рабских отно­шений только-только начинают освобождаться.

Отношения собственности между людьми, как прави­ло, реализуются в непосредственном взаимодействии только двух человек, один из которых выступает в роли собственника, а другой — собственности.

Естественно, что первый каким-либо образом использует второго в своих интересах. Но этого еще недостаточно, чтобы возникли полноценные отношения собственности, так как, к приме­ру, в базарном мошенничестве также можно случайного прохожего использовать в своих целях, но ничьей соб­ственностью он при этом не будет являться. Определяю­щим признаком собственничества в описываемых отноше­ниях является субъективная убежденность «хозяина» в своем долговременном и исключительном праве на использование своего раба». Это значит, что: а) «хозяину», после того как он попользовался своим «рабом», в следующий раз не надо будет прикладывать какие-либо усилия для продол­жения этих отношений.
То есть «раб» психологически смирился с тем, что у него есть «хозяин» на ближайшее будущее; б) «хозяин» склонен защищать свою собствен­ность от других желающих ею попользоваться; в) в таких отношениях присутствуют элементы купли-продажи, когда «хозяин» может отдать своего «раба» на время в пользование другому человеку взамен на какую-либо компенсацию от «арендатора».

Меня всегда шокировали сообщения в западной литера­туре о том, как один местный доктор, переезжая в другой регион, продает свою клиентуру другому частному врачу. Понятно, что здесь имеется в виду не отношения рабовла­дения, а лишь привычка пациентов и хорошая расположен­ность к своему семейному доктору, но как можно продавать хорошее расположение к себе?! Люди же не бараны, при­выкшие к бурке своего пастуха, которую можно передать другому человеку!

Понятно, что подобные отношения между двумя людь­ми могут сложиться только в том случае, если один из них стремится к порабощению другого, а тот в свою очередь психологически готов стать чьей-то собственностью при определенных условиях. И если первый докажет второму свое право собственника силой, хитростью или как-нибудь еще, то тот смиренно становится его «рабом». Само собой разумеется, что в современном обществе большинство «хо­зяев» и «рабов» не осознают этого своего психологическо­го статуса друг по отношению к другу.

Отношения собственности не являются групповым про­цессом, поэтому их нельзя считать социально-психологи­ческой характеристикой толпы, но подавляющее большин­ство ее членов склонны к подобному взаимодействию друг с другом. Поэтому в толпе всегда оказывается довольно много ее членов, которые все время нацелены на порабоще­ние других людей. А раз так, то маргиналу, не желающему оказаться чьим-то «рабом», приходится постоянно отби­ваться от потенциальных «хозяев», защищая свою свободу.

В своем рассмотрении мы пропустим как неактуальную для настоящего времени такую форму организации общества, в которой права рабовладения за­креплены юридически.

Тогда следующим по степени выражен­ности отношений собственности между людьми является ав­торитарное общество, в котором эти связи образуют четко иерархизированную многоуровневую систему. Россия от по­добной формы организации общества только начала осво­бождаться. Начнем с анализа нашего недавнего прошлого. Каждый член такого общества в середине системы — «хозя­ин» — являлся чьей-то собственностью, но, одновременно с этим, и властвовал над кем-то в более низком уровне си­стемы. Такой человек с готовностью отдавался под хозяина, если тот доказал ему свою власть, но тут же искал тех, на

кого он мог распространить свою власть, ибо в толпе чело­век без «рабов» рассматривался как последнее звено систе­мы, что было равносильно тому, что он «раб» любого «хозя­ина». Поэтому толпа делилась на «хозяев» и «рабов». «Хо­зяин» — человек толпы, имеющий хотя бы одного «раба». «Раб» — тот, кто не имеет ни одного своего «раба». Таких в толпе всегда презирали, так как недостаток силы («А как еще объяснить отсутствие у человека «рабов»?») служит для авторитарного человека безошибочным признаком вины и неполноценности. Причиной ненависти и презрения, ис­пытываемых авторитарным человеком, может быть его ра­зочарование в человеке на фоне острой невыносимой по­требности в могучем «хозяине», к чьей изрядной силе он мог бы присоединиться: «Я все никак не могу найти себе настоящего «хозяина», а тут еще ты путаешься под ногами, отвлекая на себя мое внимание, вводя меня в заблуждение. Как я, дурак, еще только мог предположить в такой размаз­не крутого мужика! Никогда не прощу тебе своей ошибки в тебе же!»

Во главе толпы стоял «Хозяин» с большой буквы — тот, кто не являлся ничьим персональным «рабом» в этой тол­пе, но все члены толпы являлись его «рабами». Однако «Хо­зяин» был не более свободен от толпы, чем любой другой ее член. «Хозяин» толпы одновременно являлся «рабом» ее как совокупной целостности, ибо, если он переставал ее удов­летворять, она его не просто свергала с пьедестала «Хозяи­на» — он терял даже статус простого «хозяина», становясь самым презренным «рабом».

И это был не самый плохой вариант его участи, так как в ярости разочарованная толпа могла его и растерзать.

Что происходит теперь, после крушения социалистиче­ского тоталитаризма? Авторитарная система рассыпалась, но отношение людей толпы друг к другу изменилось мало — они по-прежнему смотрят на свое окружение как на потен­циальную собственность, на которую можно попытаться

распространить свою власть. В психоанализе такие отноше­ния называют садизмом. Вот как их описал Фромм: «Мож­но назвать три типа садистских тенденций, более или менее связанных друг с другом. Первый тип — это стремление по­ставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, превратить их в свои орудия, «лепить, как глину». Второй тип — стремле­ние не только иметь абсолютную власть над другими, но и эксплуатировать их, использовать и обкрадывать, так ска­зать, заглатывать все, что есть в них съедобного. Эта жажда может относиться не только к материальному достоянию, но и к моральным или интеллектуальным качествам, кото­рыми обладает другой человек. Третий тип садистских тен­денций состоит в стремлении причинять другим людям страдания или видеть, как они страдают. Страдание может быть и физическим, но чаще это душевное страдание. Це­лью такого стремления может быть как активное причине­ние страдания — унизить, запугать другого, — так и пассив­ное созерцание чьей-то униженности и запуганности.

По очевидным причинам садистские наклонности обычно меньше осознаются и больше рационализируются, нежели мазохистские (мазохизм — оборотная сторона са­дизма. Садизм и мазохизм обычно дополняют друг друга в отношениях, но один и тот же человек в одних связях мо­жет проявлять себя как садист, а в других как мазохист. По­этому обычно говорят о садомазохистском характере. Именно так проявляют себя описанные выше «хозяева». — С. Г.), более безобидные в социальном плане. Часто они скрыты наслоениями сверхдоброты и сверхзаботы о других (невероятно талантливо подобный вариант социального са­дизма показан в фильме «Покровские ворота» в отношени­ях между Хоботовыми — С.

Г.). Вот несколько наиболее ча­стых рационализаций: «Я управляю вами потому, что я луч­ше вас знаю, что для вас лучше; в ваших собственных интересах повиноваться мне беспрекословно» или «Я столь

необыкновенная и уникальная личность, что вправе рассчи­тывать на подчинение других» и т. п. Другая рационализация, часто прикрывающая тенденцию к эксплуатации, звучит примерно так: «Я сделал для вас так много, что теперь впра­ве брать от вас все, что хочу». Наиболее агрессивные садист­ские импульсы чаше всего рационализируются в двух фор­мах: «Другие меня обидели, так что мое желание обидеть дру­гих — это всего лишь законное стремление отомстить» или «Нанося удар первым, я защищаю от удара себя и своих друзей».

В отношении садиста к объекту его садизма есть один фактор, который часто упускает­ся из виду и поэтому заслужива­ет особого внимания; этот фак­тор — его зависимость от объек­та (поэтому мадам Хоботова не отпускала своего бывшего суп­руга на свободу! — С. Г.). ...Сади­сту нужен принадлежащий ему человек, ибо его собствен­ное ощущение силы основано только на том, что он явля­ется чьим-то «владыкой» («Бегство от свободы»).

Как люди распространяют свою власть на окружающих? Наиболее показательно это делают родители по отношению к своим детям, набрасывая на них «ярмо» еще в «недозрев­шем» возрасте. Рассмотрим на примерах: «Когда ты был маленьким, мы для тебя делали то-то и то-то. Теперь, ког­да ты вырос, а мы постарели, ты должен в ответ на нашу давнюю заботу (или в компенсацию за наши лишения/жертвы) сделать то-то и то-то». Во-первых, полу­чается, что дитя в своих отношениях с родителями не может руководствоваться своими собственными желаниями. В детстве, потому что они взрослыми игнорируются из-за его недееспособности: «Я лучше знаю, что тебе надо (что ты

должен хотеть!)». А во взрослой жизни, потому что при­шла пора отдавать долги (которые не делал!). Вообще проекция на человека своего представления о том, что он должен хотеть, что ему нужнее, является универсальным приемом: «Я по своему разумению и по своей инициативе делаю для тебя благо, за что ты потом должен будешь в ответ выполнить мои требования/просьбы».

При этом подразумевающаяся благость для объекта инициативной услуги на самом деле редко таковой является, но практи­чески всегда выгодна/полезна субъекту. То есть человек — объект манипуляции — ставится перед фактом: «Я тебе сделал хорошо (что объект может и оспорить, но практи­чески никогда не делает, чтобы не выглядеть неблагодар­ным), а теперь ты делай мне хорошо!» Естественно, что содержание обеих услуг определяет субъект манипуля­ции. Как в анекдоте (см. ниже), когда жена в подарок мужу покупает себе манто: «Тебе же приятно, когда я ра­дуюсь обновке! Вот эта радость и будет тем благом, кото­рое ты получаешь на свой день рождения. А теперь давай поговорим о том, какую шубку ты мне купишь на мой день рождения, чтобы уже мне доставить радость!» В дан­ном приеме субъекту обязательно надо переходить к об­суждению содержания ответной услуги, чтобы у объекта манипуляции не было возможности ответить субъекту той же монетой — купить в подарок жене, скажем, рези­новую лодку для рыбалки. Анекдот:

«Муж пришел домой и возится в прихожей. Жена из комнаты:

— Дорогой, я купила тебе на день рождения подарок!

— Н у , покажи...

— Сейчас, я его только надену...»

Вообще, мастером таких манипуляций показал себя еще Карлсон, который получал шоколадку всегда, независимо от того, проигрывал он Малыш у спор или выигрывал у него.

Другой пример: «Когда я была тобой беременна, я поте­ряла свое здоровье. Так что, теперь в искупление своей вины делай то-то и то-то».

Еще пример: «Ты должна проводить вечера в семье, ря­дом с отцом, а не на ваших подростковых тусовках. Когда ты была маленькой, отец работал как папа Карло на Севере и не видел тебя столько лет! Нечестно и сейчас его лишать своего общества».

Могу предложить следующие варианты защиты от таких манипуляций: «То есть я виновата своим рождением в том, что ты лишилась здоровья? Но, пардон, а ты рожала меня для меня, что ли?! Я тебя об этом просила? Давай будем че­стными друг перед другом: ты решила родить меня для СЕБЯ, потому что ТЫ в этом нуждалась. И пожертвованное при этом здоровье является ТВОЕЙ платой за ТВОЕ реше­ние получить удовольствие от своего материнства. Я тебе за это ничем не обязана!»

«А я что, просила отца о том; чтобы он годами торчал в своей тундре? Это было его решение, в принятии которого он не поин­тересовался моим мнением, по­этому и нести ответственность за связанные с этим негативы я не обязана. Что? Ты говоришь, что трехлетние девочки в решении таких вопросов ничего разумного сказать не могут?! Это ваша иллюзия. Я уже тог­да готова была отказаться от всех этих дорогих игрушек, кото­рыми отец заваливал меня, — лишь бы он был рядом со мной. Мне он был тогда дороже, чем все эти куклы да плюшевые мишки, а теперь мне со сверстниками намного интереснее, чем с каким-то незнакомым дядькой. Все, поезд уехал. Я не со­бираюсь платить по долгам, которых не делала».

Еще один хорошо известный пример собственнического отношения к человеку есть в песне Андрея Макаревича «Он

был старше ее», в которой описана пара человека толпы и маргиналки. Для тех, кто ее никогда не слышал (или не слушал), приведу сокращенный вариант текста песни:

Он был старше ее, она была хороша,

В ее маленьком теле гостила душа.

Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам,

И все вокруг говорили: чем не муж и жена?

И лишь одна ерунда его сводила с ума:

Он любил ее, она любила летать по ночам.

Он страдал, если за окном темно, Он рыдал, на ночь запирал окно, Он не спал, пил на кухне горький чай В час, когда она летала по ночам. А потом, поутру, она клялась, Что вчера это был последний раз, Он прощал, но ночью за окном темно, И она улетала все равно.

А он дарил ей розы, покупал ей духи,

Посвящал ей песни, читал ей стихи,

Он хватался за нитку, как последний дурак,

Он боялся, что когда-нибудь под полной луной

Она забудет дорогу домой.

И однажды ночью вышло именно так.

(дальше незначимо для рассматриваемой темы)

А теперь разберем песню «по косточкам». Получается, что для человека толпы сказочный дар полета у подруги является ерундой: так, маленькое отклонение от нормы. Или, может быть, потому что он (этот дар) мешал ему жить так, как он этого хотел. И тем не менее он страдал. Почему? Во-первых, потому что на какое-то время его собственность выходила из-под его контроля. Во-вторых, потому что по-

ни мал, что истинное ощущение счастья его подруга испыты­вает не с ним, а там, в ночном небе. И когда-нибудь может так случиться, что она не захочет к нему возвращаться, а это уже полная потеря своей собственности. С точки зрения пси­холога-маргинала его поведение представляется аномаль­ным: переживать ведь надо только тогда, когда уже сверши­лось непоправимое. К возможности же ее невозврата надо относиться с пониманием, «се ля ви», и радоваться каждому ее очередному прилету, как вновь пришедшему счастью. И тосковать лишь оттого, что ему не было дано полететь вмес­те с ней. А девушка в этой песне была какой-то незрелой мар­гинал кой — клялась отказаться от своего неповторимого (для других) счастья ради жизни в серой толпе. Во-первых, это предательство самой себя, во-вторых, нереально исполнить клятву, и, в-третьих, в этом слышится переживаемое ею чув­ство вины за свое несоответствие стандартам толпы. То есть она получалась маргиналкой по своим природным данным, но не по убеждению своей души. А жаль!

Чтобы у читателя не сложилось одностороннее впечат­ление о том, что власть над окружающими людьми можно установить только из позиции «собаки сверху» (Берн, кста­ти, утверждает, что в житейских играх всегда выигрывает «собака снизу»!), приведу для альтернативы большую цитату Фромма из «Бегства от свободы»: «Менее выраженная фор­ма зависимости распространена в нашем обществе настоль­ко широко, что ее полное отсутствие составляет, по-види­мому, лишь редкое исключение. Эта зависимость не имеет опасных черт необузданного садомазохизма, но настолько важна, что ее нельзя обойти молчанием.

Я имею в виду людей, вся жизнь которых трудноулови­мым способом связана с некоторой внешней силой. Все, что они делают, чувствуют или думают, имеет какое-то отноше­ние к этой силе. Люди ожидают, что некто их защитит, что «он» позаботится о них, и возлагают на «него» ответствен­ность за результаты своих собственных поступков. Часто

человек не осознает, что такая зависимость существует. Даже если есть смутное сознание самой зависимости, внешняя сила, от которой человек зависит, остается не­ясной: нет определенного образа, который был бы связан с этой силой. Главное ее качество определяется функци­ей: она должна защищать индивида, помогать ему, разви­вать его и всегда быть рядом. Некий «Икс», обладающий этими свойствами, может быть назван ВОЛШЕБНЫМ ПОМОЩНИКОМ. Разумеется, «волшебный помощник» часто персонифицирован: это может быть Бог, или некий принцип, или реальный человек, например, кто-то из ро­дителей, муж, жена или начальник. Важно иметь в виду, что когда реальные люди наделяются ролью «волшебно­го помощника», то им приписываются волшебные каче­ства; значение, которое приобретают эти люди, является следствием их роли. Процесс персонификации «волшеб­ного помощника» часто можно наблюдать в том, что на­зывается «любовью с первого взгляда». Человек, которо­му нужен «волшебный помощник», стремится найти его живое воплощение. По тем или иным причинам некий другой человек приобретает для него волшебные каче­ства, и он превращает этого человека в существо, с кото­рым отныне связана и от которого зависит вся его жизнь. ...Причины, по которым человек бывает привязан к «вол­шебному помощнику» — неспособность выдержать оди­ночество и полностью реализовать свои индивидуальные возможности. Степень зависимости от «волшебного по­мощника» обратно пропорциональна способности к спонтанному проявлению своих интеллектуальных, эмо­циональных и чувственных возможностей. Иными слова­ми, человек надеется получить все, чего он хочет от жиз­ни, из рук «волшебного помощника», а не своими соб­ственными усилиями. Чем сильнее проявляется эта тенденция, тем больший центр тяжести его жизни сме­щается с его собственной личности в сторону «волшебно-

го помощника» и его персонификаций. И вопрос состо­ит уже не в том, как жить самому, а в том, как манипулиро­вать «им», чтобы его не потерять, как побудить его делать то, что вам нужно, и даже как переложить на него ответствен­ность за ваши поступки. В крайних случаях почти вся жизнь человека сводится к попыткам манипулирования «им». Сред­ства для этого могут быть различны: одни используют покор­ность, другие — «великодушие», третьи — свои страдания и т. д. При этом каждое чувство, каждая мысль как-то связаны с потребностью манипулировать «им», так что ни одно про­явление психики уже не может быть спонтанным, свобод­ным. ...Если «волшебный помощник» персонифицирован в живом человеке, то рано или поздно наступает разочарова­ние в нем, поскольку этот человек не оправдал возлагавших­ся на него надежд. Надежды были иллюзорны с самого нача­ла, потому разочарование неизбежно: ни один реальный че­ловек не может оправдать сказочных ожиданий. Иногда оно прекращается лишь с разрывом; затем обычно следует выбор дру­гого объекта, от которого вновь ожидается исполнение всех на­дежд, связанных с «волшебным помощником».

Все описанное выше в этом разделе главы можно было бы обобщить понятием, суть ко­торого сводится к тому, что какой-то человек «вяжется» не­которой зависимостью. Характер этой зависимости может быть как «сверху», так и «снизу», но от этого не зависит вопрос, кто кого использует. Использует другого в этой связи всегда тот, кто является инициатором этой зависимости, кто ее устанавливает. Показательна в этом плане речь баронес­сы Мюнхгаузен в суде на бракоразводном процессе. Жен­щина, которая сама ушла от мужа, изо всех сил противится разводу, прикрывая истинные свои мотивы благородными соображениями:

«— Трудно говорить, когда на тебя смотрят столько сочувству­ющих глаз. ...Не жалейте меня, господа! Подумайте о себе! Мно­го лет я держала этого человека в семейных узах и тем самым спа­сала от него общество. Теперь вы сами рубите это сдерживающее средство. Что ж... — Она ус­мехнулась и закончила с пафосом: — Мне жалко вас! Не страшно, что я брошена, страшно, что он СВОБОДЕН!» (Го­рин Г. «Тот самый Мюнхгаузен»)

Многие люди никак не против того, чтобы их опутыва­ли сетями таких зависимостей окружающие. Они даже вы­игрывают в чем-то, удовлетворяя свои определенные невро­тические потребности. Свободолюбивый же человек всегда от таких пут страдает, даже если он в них оказывается «со­бакой сверху», так как они всегда лишают его главной цен­ности в жизни — свободы. Представьте, что к вашей ноге привязана на бечевке пустая консервная банка. Таскать ее за собой, конечно, не тяжело, но невольно начинаешь себя ограничивать в движениях, чтобы лишний раз ваш «спут­ник» не подал своего «голоса». Так и посторонние связи и зависимости иной раз раздражают. Вот для примера такая ситуация: вы с приятелем путешествуете по реке на плоту. Каждый сидит на своей стороне и гребет одним веслом. У вас гребок помощнее, и для того чтобы плот шел ровно, вам иногда надо делать паузы в своей гребле, дожидаясь, когда ваш партнер выровняет своим веслом курс плавсредства. Но у приятеля есть некоторые психологические особенности, которые побуждают его грести только тогда, когда гребете вы. Допустим, грести вместе с вами его заставляет обострен­ное чувство долга, а прекращает работать веслом вместе с вами он из-за сильного нежелания работать тогда, когда другие отдыхают. В итоге вы оказываетесь в положении, когда от ваших желаний зависит поведение человека, и это

сильно мешает, так как вы не можете грести так, как вам этого хочется (плот все время разворачивает в сторону на­парника), а грести вполсилы, уравнивая мощность гребка с приятелем, вам не нравится, так как обидно впустую махать веслом. Довольно быстро путешествие превращается не столько в борьбу с водой, сколько с вашим спутником и со своим раздражением из-за его зависимости от вас. Пред­ставьте себе, что через год вы опять оказываетесь с этим же человеком в одной лодке, но только на этот раз в байдарке и на обычной воскресной прогулке. Здесь уже проблема выравнивания лодки не стоит, так как у каждого гребля симметрична относительно оси лодки. Да и торопиться никуда не надо — каждый гребет в свое удовольствие. Но приятель ваш не изменяет своим привычкам: он по-пре­жнему гребет только вместе с вами. Через час вы понимае­те, что прелесть воскресного отдыха улетучилась, а ей на смену пришло раздражение от такой «консервной банки», которая не дает вам быть самому по себе. А теперь пред­ставьте себе, что в роли «консервной банки» оказывается ваш(а) супруг(а), который шагу не может сделать без того, чтобы не сверить свое намерение с вашим мнением? Такая семейная жизнь для маргинала быстро превратится в ад.

Выводы и рекомендации

Трудно бороться с врагом, имеющим большое разнооб­разие в своем обличье, причем со всем набором его прояв­лений возможности ознакомиться не будет никогда, так как изобретательность человеческая не знает пределов. Здесь можно следовать двумя дорогами (и даже по двум сразу). Первая из них заключается в развитии своего психологиче­ского интеллекта в этом разрезе. То есть читать соответству­ющие книги о приемах манипуляции, психологической борьбы, влияния на людей и т. п. На основе полученных

знаний искать примеры их проявления в литературе, кино, реальной жизни. И, научившись обнаруживать, пытаться найти адекватный способ сопротивления.

Второй путь заключается в формировании у себя безус­ловного рефлекса, срабатывающего на любое ущемление вашей личной свободы. Правильнее будет сказать, что его надо будет не столько формировать, сколько оживлять, раз­вивать из зачаточного состояния, ибо он есть у каждого, но действует в полную силу лишь у единиц (обычно это хоро­шо проявляется как раз у истинных маргиналов, благодаря чему им и удается реализовать свою личностную свободу). Этот рефлекс всегда подает свои сигналы об ущемлении вашей свободы, но многие его не слышат. Не слышат как по причине того, что он слаб, так и из-за своего неведения о его существовании. Попытайтесь внимательно прислушать­ся своим внутренним ухом ко всему происходящему в ва­шей душе. Поверьте, обнаружите много интересного, в том числе и голос стража вашей личной свободы в ключевые для вас моменты. А научитесь слушать его, он будет становить­ся день ото дня сильнее и сильнее, пока не станет заглушать лепет ваших сомнений.

<< | >>
Источник: Гладышев С.. КАК ВЫЖИТЬ В ТОЛПЕ И ОСТАТЬСЯ САМИМ СОБОЙ. 2004

Еще по теме Аргументы:

  1. Аргументы
  2. Аргументы
  3. Аргументы
  4. V. 1. 1. Непрерывные функции дискретного аргумента.
  5. Правило достаточного основания
  6. Правило фундаментальности.
  7. Правило фундаментальности.
  8. МЕТОД «ДОВОД К ЧЕЛОВЕКУ», ИЛИ «АССОЦИАТИВНОСТЬ».
  9. Правило аргументации.
  10. Правило аргументации.
  11. Правило достаточного основания
  12. Правило ясности и точности употребляемых слов и рассуждений.
  13. МЕТОД «КУСКОВ».