<<
>>

Социальное подкрепление

Как мы уже видели, влияние на ребенка могут оказывать различные люди, выступающие не только в качестве примеров для подражания, но и в качестве «агентов подкрепления». Иными словами, проявляя благосклонность, одобрение или другие поощрительные знаки внимания по отношению к ребенку, когда он демонстрирует желательный тип поведения (пусть даже в зачаточной форме), можно стимулировать повторяемость и четкость воспроизведения определенного поведения, и наоборот, наказание или неодобрение тормозит его проявление.

За последние годы психологическими исследованиями установлено, что диапазон разнообразных стимулов, служащих «подкрепителями» поведения ребенка, далеко выходит за рамки традиционных представлений о поощрении и наказании. Так, например, ученые доказали, что процесс вокализации у младенцев развивается гораздо быстрее с помощью, казалось бы, таких незначительных действий, как улыбка, прикосновение, движение головы или едва слышное пощелкивание языком. Не случайно матери и другие лица, общающиеся с маленькими детьми, с незапамятных времен именно таким образом поддерживают спонтанную активность своих питомцев.
Конечно, все это реализуется при условии тесного взаимного общения с ребенком, дающего возможность взрослому агенту подкрепления стимулировать отдельные реакции ребенка достаточно часто.

Как и при воздействии с помощью примеров, эффективность реакций на подкрепление зависит от эмоциональной привязанности ребенка к соответствующему лицу. Таким образом, родители, сверстники и близкие знакомые вновь предстают перед нами как наиболее значимые источники мотивации поведения ребенка и его развития, по крайней мере потенциально. И опять, по аналогии с влиянием модели, действенность агента подкрепления возрастает в той же мере, в какой его воспринимают в качестве лица, обладающего высоким статусом и правом распоряжаться различными материальными ресурсами.

Но максимальная эффективность подкрепления достигается в сочетании с моделированием, когда модель и агент подкрепления предстают в одном лице. С точки зрения воспитания полезна и другая их комбинация. Речь идет о технике так называемого замещающего подкрепления, когда объектом подкрепления является не ученик (то есть ребенок), а модель. Как мы уже убедились, поощрение модели за демонстрацию определенного типа поведения увеличивает вероятность его неоднократного воспроизведения ребенком. Иными словами, если мы хотим в максимальной степени развить у ребенка определенное умение или данный тип поведения, мы можем добиться наибольшего эффекта не только при прямом подкреплении, но и при косвенном, через те модели, которые демонстрируют желательный тип поведения и тем самым в свою очередь воздействуют на ребенка. Следует обратить внимание, что такой оптимальный вариант требует наличия пс крайней мере трех лиц: самого ребенка, модели и агент; подкрепления. Это, конечно, та самая классическая три ада, которую представляет собой семья, но в принципе триада может быть введена в любую групповую структуру, такую, как школьный класс, рабочая бригада и т. п. Здесь мы сталкиваемся с действием своеобразного, присущего группе механизма, способного вызвать изменения в поведении, — тема, к которой мы в дальнейшем вернемся. Теперь же займемся проблемой, которая может возникнуть, если подкрепление использовать в качестве приема, облегчающего обучение.

Эффективное подкрепление требует вдумчивого подхода со стороны агента подкрепления. Его реакция должна обусловливаться тем, насколько верно ребенок демонстрирует стимулируемое поведение. Если же агент подкрепления поощряет неправильное поведение или просто проявляет общую удовлетворенность, не связанную с определенными действиями ребенка, то желательный тип поведения усваиваться не будет.

Отсутствие соответствующей дифференцированной реакции на поведение ребенка со стороны взрослых оборачивается серьезной проблемой в жизни социально обездоленных детей в США.

Родители и другие потенциальные агенты подкрепления настолько погружены в каждодневные заботы, что зачастую не в состоянии уделять необходимого внимания детям. Все, что эти родители могут сделать для своих детей,— это кое-как прокормить их, одеть, дать крышу над головой и постараться уберечь от болезней. Боязнь потерять работу и постоянное ощущение опасности со стороны враждебного окружения приводит к тому, что у взрослых нет ни времени, ни желания играть со своими детьми, отвечать на их вопросы или поощрять их созидательные порывы. Вообще обездоленный ребенок обращает на себя внимание лишь тогда, когда его действия становятся помехой для взрослых. Таким образом, в отличие от детей из среднего класса, где поощряются любознательность и успехи в учебе, социально обездоленные дети вырастают в условиях, где они получают слишком мало позитивных реакций. Между тем подобные реакции необходимы детям для осознания того, что их собственные усилия в будущем могут быть вознаграждены. Пока же скудное представление обездоленных детей о. взаимосвязи между собственным поведением и его общественными последствиями противодействует развитию мотивации и умений, необходимых для продвижения в мире образования и труда.

Как правило, в результате обедненного жизненного опыта у ребенка развивается чувство неспособности воздействовать на свою микросреду или изменить ее: такие ощущения оказывают влияние и на его успеваемость в школе. Это подтверждается работами многих исследователей. В частности, Коулмен высказывает следующие соображения:

«Такому (неблагополучному) ребенку, испытавшему равнодушие окружающих, представляется маловероятным, что упорный труд, настойчивые и длительные усилия по овладению знаниями будут вознаграждены. Вследствие этого он склонен просто приспосабливаться к окружению, находя удовлетворение в пассивных занятиях. Вполне может оказаться, что в изменении такого рода представлений — один из ключей к успеху, особенно в отношении несовершеннолетних, испытывающих социальную обездоленность и равнодушие окружения, будь то родительский дом или общество в целом» [3].

Мизерная степень социального подкрепления, которую такой ребенок получает в школе, скорее обусловлена навешиванием на него ярлыка («неблагополучный»), нежели его реальным поведением. Здесь целесообразно проиллюстрировать наше утверждение конкретным примером. Он поможет понять, как возникает ошибочное истолкование причины традиционной неуспеваемости такого ребенка и к чему приводит неправильность последующих действий педагога. Представим себе учительницу, которая стремится найти причины неуспеваемости двух своих учеников. Один из них, Дэн,— из обездоленных слоев, а другой, Альберт,— из семьи среднего класса. В первом случае учительница может с достаточной легкостью приписать причину слабой успеваемости самому ребенку, поскольку он «обездоленный» и в силу этого от него нельзя ожидать успехов в учении. Что касается Альберта, то здесь такая причина не «срабатывает», поэтому учительница начинает объяснять его неуспеваемость недостатками собственного преподавания. В результате подход учительницы к этим мальчикам становится различным. Альберт получаем больше внимания, Дэн — меньше, поскольку считается, что причины его неудач находятся «вне контроля учи теля». Неизбежное следствие такой ситуации выглядит следующим образом: успеваемость Альберта улучшается, а Дэн учится все хуже и хуже, оправдывая тем самым априорное мнение школы и учительницы.

Этот неуловимый процесс — формирование ошибочных представлений и их последствия — получил название «эффекта Розенталя», по имени социального психолога, который впервые провел систематические исследования в этой области [10]. В экспериментах Роберта Розенталя учителей информировали о том, что от не которых из их учеников следует ожидать существенного повышения академической успеваемости в течение учебного года. Эти дети, их называли «спринтерами», в действительности были отобраны наугад. Результаты исследования показали, что дети, от которых учителя заведомо ожидали больших успехов в учении, и в самом деле их добивались. Это выяснилось при сравнении с соответствующей контрольной группой и было подтверждено объективными тестами.

Наиболее существенное интеллектуальное продвижение было отмечено в первом и втором классе, где коэффициент умственного развития повысился в среднем соответственно на 27 и 16 баллов. Хотя сущность процесса, лежащего в основе «эффекта Розенталя», еще не ясна, нет сомнений в том, что социальное подкрепление играет здесь значительную роль. Больше того, как только механизм этого процесса станет достаточно понятным, его можно будет сознательно регулировать и применять в педагогической практике. По этому поводу Розенталь говорит:

«Если бы можно было установить, как учителю удается достичь резкого повышения успеваемости без формальных изменений в методах обучения, то этому можно было бы научить и других учителей. Если бы дальнейшие исследования показали, что существуют учителя, которые без специальной подготовки могут с помощью своего педагогического стиля привести своих учеников к таким же результатам, как и учителя, работавшие со «спринтерами», то открылась бы новая перспектива. Путем тщательного отбора учителей и соответствующей их педагогической подготовки можно будет значительно повысить эффективность учебного процесса для всех детей» [11].

<< | >>
Источник: У. Бронфенбреннер. Ури Бронфенбреннер Два мира детства: Дети в США и СССР. 1976

Еще по теме Социальное подкрепление:

  1. ПОДКРЕПЛЕНИЕ
  2. Виды подкреплений.
  3. Порядок выделения подкреплений.
  4. Теория подкрепления
  5. 6. Ей нужно подкрепление уверенности, ему — поощрение
  6. СМИ как институт демократии. Плюрализм и толерантность в сфере массовой информации, СМИ как канал выражения и согласования социальных интересов. Социальный диалог в СМИ, как средство достижения целей социального консенсуса, согласия, социального партнерства.
  7. 34. Социальная организация как вид социальной системы. Типы социальных организаций
  8. РАЗДЕЛ VIII. АМЕРИКАНСКОЕ ОБЩЕСТВО: СОЦИАЛЬНАЯ АПОЛОГИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ КРИТИКА
  9. 36. Сущность и причины социального неравенства. Понятие, содержание, основания социальной стратификации
  10. 1.3.2. Функции социологии социальной сферы и уровни организации изучения социальных процессов