РАЗЛИЧНЫЕ ЯЗЫКИ

Под термином „род“ подразумевается здесь грамматиче­ское деление слов на разряды, аналогичное тому, которое мы находим в индоевропейских языках, где различается мужской, женский и средний род. Это различие может быть основано на естественном разделении на два пола[130], на разделении на оду­шевленные и неодушевленные предметы или на чем-либо ином.

В языках банту в Южной Африке каждое существительное принадлежит одному из нескольких классов. Каждый из классов характеризуется особым префиксом, который повторяется в более или менее ослабленной форме в качестве своего рода „напоминателя“ во всех подчиненных словах, относящихся к данному су­ществительному, будь то адъюнкты или глаголы. Одни из этих классов предполагают единичность, другие — множественность; но ни один из них не имеет никакого отношения к полу, хотя одни классы соотносятся преимущественно с живыми существами, а другие — с неодушевленными предметами. Число классов различно в различных языках, входящих в эту группу, и достигает в ряде случаев шестнадцати; однако некоторые классы обнаруживают тенденцию к смешению, и установить первоначальную причину классификации невозможно (см. „Language“, 352 и сл. и работы, цитированные там).

В бацбийском языке — одном из языков Кавказа — к слову при­ставляются различные префиксы в зависимости от того, кого или что­ обозначает это слово — разумное существо мужского пола, разум­ное существо женского пола, неразумное существо или предмет. Таким образом:

vaљо wa = брат есть,

bstuino ja = женщина есть,

naw ja = корабль есть,

xaux ba = голубь есть,

bader da = ребенок есть.

„Тяжелый“, если речь идет о мужчине, выражается словом watshi, о женщине — jatshi, о вещи — batschi, а „тяжесть“, соответ­ственно, может быть watshol, jatshol, batshol. Waљo значит „брат“, jaљo — „сестра“, woh — „мальчик“, job — „девочка“.

В родственном чеченском языке „я есмь“ передается словами suo wu — если говорит мужчина, suo ju — если говорит женщина, и suo du — если говорит ребенок (Fr.

В андаманском языке один класс охватывает неодушевленные предметы, другой — одушевленные существа, которые подразде­ляются далее на людей и другие одушевленные существа. Имеет место деление частей человеческого тела на семь классов, и это деление переносится на неодушевленные предметы, которые имеют какое-то отношение к частям человеческого тела (P. W. Schmidt, Stellung der Pygmдervцlker, 121).

В алгонкинских языках различаются одушевленные существа и неодушевленные предметы, хотя распределение в ряде случаев представляется с нашей точки зрения весьма странным: в то время как части человеческого тела считаются неодушевленными, части тела животных относятся к одушевленным. (См. J. Р. В. Josselin de Jong, De Waardeeringsonderscheiding van Levend en Levenloos, Leiden, 1913, где эта система сравнивается с системой рода в индоевропейских языках и рассматриваются различные те­ории происхождения последней.)

В хамитских языках мы находим деление на два класса, из которых один включает обозначения лиц, больших и важных предметов и существ мужского пола, а другой — обозначение ве­щей, малых предметов и существ женского пола; при этом в не­которых языках находим любопытное правило, согласно которому слова первого класса во множественном числе принадлежат ко второму классу и наоборот. При помощи одних и тех же префик­сов „мужчина“ превращается в „маленького мужчину“, „брат“ — в „сестру“, а „пес“ — в „суку“ или „щенка“; в бедуинских язы­ках слово ando „экскременты“ принадлежит к мужскому роду, когда идет речь о лошади, воле или верблюде, но к женскому, если имеются в виду более мелкие животные. Грудь женщины мужского рода, а грудь мужчины, меньшая по величине, — жен­ского. (Meinhof, Spr. der Hamiten, 23 и в других местах; Die moderne Sprachforschung in Afrika, 134 и сл.)

Род в семитских языках обычно считается наиболее сходным с системой рода в индоевропейских языках, хотя в семитских язы­ках нет среднего рода, а глагольные формы согласуются с родом (полом) подлежащего. Такое положение мы находим в арабском языке: katabta „ты написал“, katabti „ты написала“, kataba „он написал“, katabat „она написала“, 2-е л. мн. ч. katabtum (м. р.), katabtunna (ж. р.); 3-е л. katabū (м. р.), katabna (ж. р.); однако в 1-м лице такого различия не наблюдается: katabtu „я написал(а)“, kata­bnā „мы написали“.