<<
>>

3. Акценты и имплицитная форма воздействия

В предыдущих главах мы рассказывали о склонности человека к "двойственности" восприятия, которая обычно связана с неопределенностью образа физического объекта. Показывали также, что добавление или устранение всего лишь одного штриха, например, в рисунке может снять или, наоборот, создать предпосылки двойственности.

В журналистике роль таких штрихов выполняют акценты на тех или иных элементах статьи или очерка, которые нередко и предопределяют, как он будет восприниматься. Эти акценты, часто не бросающиеся внешне в глаза, играют очень большую роль. С их помощью можно одну проблему подменить другой, вместо главного сосредоточить внимание на второстепенном, поставить на одну доску и злоумышленников и их жертвы.

Вспоминается в этой связи очерк в одной из центральных газет. Героиней его была рабочая завода в г. Горьком, оставшаяся вдовой с ребенком, 13 лет работавшая на заводе, снимавшая все эти годы "угол" на частной квартире и все еще остававшаяся в квартирной очереди на 130-м месте.

Автор с большим сочувствием описал ее судьбу, далее сообщил, как много жилья строит наше государство, что завод, на котором работает героиня, первым в Горьком "распрощался с бараками" и что "будут дома получше современных". А затем весь пафос очерка свелся лишь к вопросу о том, что администрация и общественные организации завода, а также райсовет не интересуются тем, как люди живут на частных квартирах, не обеспокоены тем, что с них "дерут" безбожные деньги, да еще и притесняют разными требованиями.

Всем понятно, что жилья не хватает, но нужен ведь дифференцированный подход к каждому конкретному случаю. В упомянутом очерке в свете постановлений ипризывов,касающихсяпомощиодиноким женщинам-матерям, наверное, нужно было ставить вопрос о кардинальном решении жилищной проблемы работницы завода, а не о том, что она готова "справляться со всеми трудностями жизни", убеждена, что "ей непременно помогут", и что теперь ей нужна лишь частная "сносная комната за умеренную плату, деятельная поддержка, искреннее стремление понять, войти в положение, помочь".

Думается, что такие акценты предназначались лишь для того, чтобы под предлогом "общих трудностей" отвлечь внимание от судьбы конкретного человека и многих других, ему подобных, и от бездеятельности тех, кто должен был принимать участие в этих судьбах реальным делом, а не "искренним стремлением понять"и"посочувствовать".

Впсихоанализеестьпонятие"рационализация". Оно не имеет ничего общего с нашим современным пониманием этого слова как совершенствования, улучшениячего-то.Оноозначаетпсихологическиудобное объяснение явлений без вскрытия их реальных причин и сущности. Можно утверждать, что такого типа "рационализация" слишком часто используется в практике нашей публицистики. Иначе трудно объяснить многочисленные статьи и очерки, в которых совершенно ясно нужно ставить вопрос об отношении тех или иных людей к своим обязанностям, об их гражданской и партийной совести или даже об их уголовной ответственности, а вместо этого читателям предлагаются озабоченные рассуждения о неправильной организации труда, недостатке чьего-то контроля, плохом учете и злоупотреблениях служебным положением. А надо было бы воровство назвать воровством, взятки - взятками, а глупость - глупостью. В результате оказывается невозможным обнаружить ответственных за разворованные и загубленные миллионы, за негодные проекты, по которым построены разваливающиеся здания и мосты, за закупленное и сгнившее без использования импортное оборудование, за сжигаемую, затапливаемую и закапываемую древесину, за уничтожение реки, озера и моря и т. д. На все находится подходящее объяснение, звучащее как оправдание: здесь и ссылки на руководителей, которые уже ушли "на заслуженный отдых", и вроде ни с кого уже нельзя ничего спросить; здесь и параграфы бесчисленных инструкций, которые действуют как бы сами по себе, а их исполнители снимают с себя ответственность за любые безобразия; здесь и "буква закона", которая нередко используется в роли известного"дышла";здесь,наконец,иабстрактная "экономическаядеятельность человека", как бы не зависящая от реальных, живых работающих и руководящихлюдей.Весь арсенал этих объяснений широко и успешно используется теми, кому нужно что-то оправдать, а журналисты их нередко легко принимают и ...

тоже используют. Все это и есть "рационализация". Только здесь есть одно важное отличие от 3. Фрейда, который ввел в обиход это понятие. У него "рационализация" была тем способом, которым люди пытаются объяснить для себя свои собственные бессознательные, т.е.чувствуемые,нонедоступныедля понимания иосознанноговосприятия,импульсы истремления. Мы же используем "рационализацию" часто для того, чтобы не называть вещи своими именами, чтобы но только не раскрывать проблему полностью, а, наоборот, замаскировать то, что нам еще не хочется или страшновато признать.

Еще один пример к вопросу об акцентах, заслуживающий, на наш взгляд, самого серьезного внимания. В нашей печати не раз публиковались материалы о благородной, патриотической и в то же время очень тяжелой, прежде всего психологически, работе школьников и учащихся ПТУ, занимающихся розыском и захоронением останков воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Один из таких очерков был опубликован в "Литературной газете" 20 января 1988 г. под названием "Если не мы, то кто же...". Автор весьма натуралистично описывает кошмарные условия работы подростков, упоминает об их "невероятных перегрузках" и признаках нервно-эмоциональных расстройств. Автор еще не учитывает, что помимо опасности, о которой он пишет, в виде неразорвавшихся гранат и снарядов, встречающихся при раскопках, любая работа с трупами требует соблюдения строжайших мер медицинской безопасности. Далее автор рассказывает о том, как он поведал обо всем этом известному писателю-фронтовику, как тот "мрачнел... изменился в лице" и сказал: "Дети не должны заниматься такими делами!". "Верно, не должны",- соглашается с ним автор очерка и тут же спрашивает: "А кто должен?". Вот в этом вопросе и в ответе на него заключается главное, о чем мы хотим сказать в связи с расстановкой акцентов.

По мнению автора очерка, все-таки дети и должны этим заниматься. Пафос очерка сводится к призыву: "Хватит деликатничать... обязать местные власти оказывать им (поисковым группам подростков.- Р.

С.) всяческое содействие..."

Слов нет, чтобы оценить искренность и благородство порыва детей. То что они делают - это подвиг. Но только какая же необходимость толкать их на этот подвиг,ставить подугрозу ихжизньиздоровье? И какие другие, непредусмотренные авторами подобных очерков "воспитательные" последствия останутся в душе ребят на всю жизнь после этого опыта? Вернемся к вопросу "А кто должен?". Почему-то самый очевидный ответ не приходит в голову автору очерка. Вооруженные Силы СССР в лице Министерства обороны вместе с местными органами власти должны были бы уже много лет назад позаботиться о розыске останков павших воинов, о переустройстве поспешных массовых захоронений времен войны, о забытых могилах и т. д. А ведь если бы этим делом занимались воинские подразделения, то для молодых солдат это имело бы и воспитательное значение как реальное свидетельство заботы армии о памяти погибших и как психологическая закалка в условиях воинской службы.Почему не ставится также вопрос о том, что сельсоветы и райисполкомы, с безобразным отношением которых к могилам воинов сталкиваются ребята,- это не просто абстрактные "местные органы", а органы Советской власти, и, следовательно, через их позицию выражается отношение Советской власти к павшим солдатам? Почему, наконец, не ставится вопрос о том, как в свете нашего опыта (да и в свете сообщений о нем в прессе) наша молодежь должнавосприниматьслова"Никтоне забыт...", которые так часто торжественно-траурно произносятся и пишутся в дни годовщин?

Мы можем, конечно, надеяться, что подростки, увлеченные своим благородным порывом, не раскладывают все так по логическим полочкам, как это сделали мы. Но все-таки, несомненно, что, испытав удовлетворение от своего личного вклада в прекрасное дело сбережения Памяти, они сохранят в сознании и чувствах также тяжелый осадок от равнодушия тех, кто должен был выполнить свой прямой долг в этом деле. И не следует представлять, что они будут думать при этом о некоем обезличенном "старшем поколении", они будут думать о конкретных государственных институтах нашего общества.

Это обусловлено свойствами нашего восприятия и мышления создавать по возможности полную и конкретную картину действительности, раскрывая при этом в ней причинно-следственные взаимосвязи.

Как известно, позиция публициста или определенная точка зрения может быть передана даже без ее прямой, законченной формулировки, а всем контекстом материала, расстановкой акцентов на тех или иных вопросах. Психологи любят называть такой способ скрытой передачи смысла имплицитным в отличие от эксплицитного, когда мысль выражается ясно и определенно. В житейской практике можно услышать выражение "читать между строк"; для журналиста это означает "писать между строк" (правда, "между строк" нередко "читают" то, чего там нет, но это уже зависит от установки и настроения читающего). Названная способность с профессиональной точки зрения может рассматриваться как показатель высокого уровня мастерства журналиста, его умения действительно подвести аудиторию к нужным выводам, даже не формулируя их. В то же время при недобросовестном использовании этого метода он становится способом манипулирования сознанием аудитории, формой скрытого воздействия на нее. Проанализируем одну телевизионную программу, которая может служить иллюстрацией одновременно и высокого уровня профессионализма и манипулятивного подхода к аудитории.

Мы имеем в виду программу "Репортаж из СССР", переданную 21 марта 1987 г. по Центральному телевидению СССР. Сразу же подчеркнем, что программа готовилась не для советской, а для американской аудитории, поскольку именно этим определяется не только ее открытое содержание, но и скрытый смысл. В США она называлась "Донэхью в России" и, как видно из этого названия, была подготовлена известным советскому телезрителю американским телевизионным публицистом Ф. Донэхью. Две основные темы обсуждаются в программе - посещение Чернобыля и две встречи: с одной стороны, с "отказниками", т. е. с лицами, не получившими разрешения на выезд в Израиль, и, с другой - с представителями советской общественности.

Комментируя свое пребывание в Чернобыле, Донэхыо, соблюдая корректность и такт по отношению к нашей стране, не делает ни одного недружелюбного заявления, объективно рассказывает о восстановительных работах в Чернобыле, о мужестве наших людей и т. д. Но в то же время рефреном повторяется напоминание о том, что это самая крупная авария в истории атомной энергетики, ставятся вопросы о ее последствиях, делаются намеки на еще неизвестные последствия для всего человечества ("радиоактивное облако обошло Землю") и т. п. Короче говоря, общее впечатление оставляет неприятный осадок, создается какое-то ощущение, что СССР является причиной, пусть пока неясной, но опасности.

Второй акцент этой части программы связан непосредственно с внутренней проблемой США. Дело в том, что после аварии в 1979 г. на атомной электростанции "Три майл айлэнд" в Америке было прекращено строительство новых АЭС, что, естественно, серьезно затронуло интересы определенных финансово-промышленных кругов. И вот как Донэхыо работает на интересы этих кругов. Он опять же ни разу не позволяет себе прямо высказать мысль о том, что атомные электростанции нужно строить и что США уже отстают в этом деле от других стран. Вместо этого он просто сообщает, что СССР будет расширять строительство в области атомной энергетики, во Франции уже 68 % электроэнергии поставляют АЭС, в Бельгии - 60, в ФРГ - 33, а в США - только 16%. Далее он говорит, что "в нашем свободном обществе" будет решено "демократическим путем"- развивать дальше или нет атомную энергетику. Это - яркий образец не лобовой атаки, а осторожных подготовительных действий, имеющих целью изменить американское общественное мнение, настроенное против строительства АЭС. И примечательно также, что при этом не было сказано ни единого слова об опасности накопления ядерных вооружений.

Во второй теме программы Донэхыо попал в довольно трудное положение. Дело в том, что "отказники", с которыми он встретился, оказались в полной растерянности. Получив возможность публично высказаться по телевидению, они не смогли сказать ничего серьезного о своих претензиях к советским властям. Но Донэхью нужно было получить "яркие" высказывания "о притеснениях", "нарушениях гражданских прав" и т. д., и поэтому он начал уже довольно грубо с профессиональной точки зрения "тянуть" своих собеседников на нужные заявления, задавая вопросы типа: "Мы хотели бы, чтобы вы рассказали о ваших страданиях". Как видно, сам вопрос содержит прямую подсказку к ответу, но тем не менее рассказа "о страданиях" не получилось.

Но, потерпев неудачу в этой части программы, Донэхью, пожалуй, компенсировал ее во втором эпизоде, во время встречи с представителями советской еврейской общественности. Здесь, как и во многих других аналогичных случаях, сказался недостаток опыта у наших граждан публичного диспута с иностранными (да и своими) журналистами.

Донэхью работал в обычном для американских телевизионных журналистов наступательном, "агрессивном", как они сами его определяют, стиле. Он ставил вопросы так, что для телезрителя в них содержался уже и ответ. К сожалению, ни один из наших участников встречи-не сумел должным образом отреагировать на "вызывающие" вопросы и повести себя достаточно активно. Например, Донэхью неоднократно, полунамеками, как бы поддразнивая (это хорошо было рассчитано на американскую аудиторию), полувопрошал: не пропагандисты ли вы, специально подобранные для этой встречи? И никто не догадался прямо спросить его самого, например: а считает ли он себя пропагандистом? и тем самым перейти от "обороны" к "наступлению". А ведь Донэхью действительно очень неплохой пропагандист, искусно выступающий под маркой "антипропаганды".

Между прочим, проведенное нами исследование деятельности "Голоса Америки", направленной на один из регионов мира, показало, что свыше 25 % пропагандистского материала подается радиослушателям в имплицитной форме.

Приведем еще один пример имплицитной, но добросовестной, не манипулятивной формы изложения позиции автора. Психологический прием автора опирается на общую закономерность человеческого мышления, которая выражается в тенденции прибегать к ассоциациям при восприятии и оценке фактов действительности. Эффектно использована эта закономерность в коротком сообщении "Ю маните" (26 мая 1986 г.) под названием "Мадам Тэтчер и Иерусалиме: к вопросу о терроризме". Речь идет, как видно из названия, об официальном визите премьер-министра Великобритании М. Тэтчер в Израиль. Воспроизведем часть этого сообщения. "Железная леди остановилась в Иерусалиме в отеле "Кинг Девид", который в 1946 г. взорвали террористы из организации ,,Иргун" (сионистская террористическая организация.- Р. С.), и это стоило жизни 80 гражданам Великобритании. ,,Иргун" возглавлялась тогда недавним израильским премьер-министром Бегином и будущим премьер-министром Израиля Ицхаком Шамиром... Шамир разыскивался британскими органами правосудия за ... "террористические преступления". В воскресенье он приветствовал госпожу Тэтчер вместе с теперешним главой израильского правительства, который заверил Железную леди, что ее "усилия, направленные на борьбу с терроризмом, должны быть блестящим примером для всего мира"". Сообщение на этом заканчивается без каких-либо комментариев. И они действительно не нужны.

<< | >>
Источник: С.К. Рощин. Психология и журналистика. 1989

Еще по теме 3. Акценты и имплицитная форма воздействия:

  1. ТЕОРИЯ ЛИЧНОСТИ ИМПЛИЦИТНАЯ
  2. Глава 9 АРГУМЕНТАЦИЯ И АКЦЕНТЫ
  3. Акценты, диалекты и культура
  4. Акценты, диалекты и культура
  5. АКЦЕНТ НА ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ
  6. НОВЫЕ АКЦЕНТЫ В СТАРЫХ ПРОБЛЕМАХ
  7. Если вы загадываете желания с утвердительным акцентом, то тем самым способствуете их осуществлению.
  8. Сместив акцент со скепсиса на неопределенность, вы снова поверите в существование благоприятных возможностей для самореализации.
  9. § 68 Личная и вещественная ответственность по взысканию. – Сущность закладного права. – Первые его формы у римлян. – Меновая форма залога в новых законодательствах. – Ипотека. – Форма ее в римском и в новых законодательствах. – Ручной заклад. – Английские формы залога. – Одностороннее удержание движимого имущества в обеспечение
  10. Типология психологических воздействий.
  11. ВОЗДЕЙСТВИЕ