<<
>>

М.Е. Салтыков-Щедрин. Из цикла «Письма к тетеньке»

[…] Иногда мне представляется вопрос: поддастся ли наше об-щество наплыву этого низкопробного озлобления, которое до остервенения набрасы-вается на все, выходящее за пределы хлевной атмосферы, или же оно будет только наружно окачено им, внутренне же останется верным тем инстинктам порядочности, которая до сих пор, от времени до времени, прорывалась в нем? — И знаете ли, к ка-кому я пришел убеждению? — непременно останется верным порядочности.

Как ни запугано наше общество, как ни слабо развито в нем чувство самостоятельности, но несомненно, что внутренние сочувствия его направлены в сторону доброго и плодо-творного дела. Это единственное — и, надо сказать, весьма доброкачественное — утешение, которое представляется человеку, осужденному безмолвно стоять в качест-ве обвиняемого перед сонмищем невежественных и злых уличных лоботрясов.

Но спрашивается: насколько подобные утешения могут поддерживать в челове-ке охоту к жизни? […] (Письмо третье)

[…] В основе благородных чувств ле-жит человечность, самоотверженность и глубокая снисходительность к людям.

Эти свойства, и сами по себе очень ценные, приобретают еще более ценное значение в том смысле, что дают жизни богатое и разнообразное содержание. Обнимая собой сполна весь цикл человеческих отношений, они оживляют мысль и деятельность не только отдельных индивидуумов, но и целого общества. Являются представления об общем благе, об общечеловеческой семье, о праве на счастье; и чем больше расширяются границы этих представлений, тем больше находит для себя, в этих границах, работы человеческая мысль и деятельность. И притом, работы честной, не отравляющей со-вести сомнением, что в результате может получиться предательство, частный вред или общее бедствие.

Говорят, будто бы чересчур повышенный диапазон мыслей и чувств приводит к расплывчивости, которая делает их мало применимыми к действительности.

Между тем действительность-то, дескать, именно и нуждается в просветлении и освежении, так что без этой цели чувства и мысли самые благородные представляют только доброкачественную, но бесплодную игру. Коли хотите, в этом укоре есть капля правды, и капля довольно ядовитого свойства. Действительно, влияние высоких мыслей и чувств на жизнь практическую, обыденную, до сих пор представляется не особенно решительным... Но отчего же это происходит? А оттого, милая тетенька, что действительность чересчур уж ревниво оберегается от наплыва каких бы то ни было просветлений и освежений; оттого, что просветления признаются вредными и вносящими в жизнь известные осложнения, которые полагают препятствия к слишком бесцеремонному обращению с ней (а это-то последнее и составляет цель всех вожделений). Или, говоря другими словами, оттого, что между мыслью и действительностью воздвигается искусственная перегородка, которая делает последнюю непроницаемою для первой.

[….] Все, что мы видим в мире доброго, светлого и прочного, весь прогресс человеческого общежития — все идет оттуда, из этой расплывающейся, но упорно остающейся верною себе мысли; все оплодотворяется ее самоотверженною живучестью. История человечества гласит об этом во всеуслышание и удостоверяет наглядным образом. […] (Письмо тринадцатое)

[…] В последнее время я, в качестве литературного деятеля, сделался предметом достаточного количества несочувственных для меня оценок. Между ними есть несколько таких, которые прямо причисляют меня в категорию «вредных» писателей, на том основании, будто бы я, главным образом, имею в виду не обличение безнравственных поступков, а отрицание самого принципа нравственности.

На это я могу ответить одно: неизменным предметом моей литературной дея-тельности всегда был протест против произвола, двоедушия, лганья, хищничества, предательства, пустомыслия и т.д. Ройтесь, сколько хотите, во всей массе мною напи-санного — ручаюсь, ничего дурного не найдете. Стало быть, весь вопрос заключается в том: следует ли признать исчисленные выше явления нормальными, имеющими что-нибудь общее с «принципом нравственности», или, напротив, правильнее отнестись к ним, как к безнравственным и возмущающим честное человеческое сердце? Конечно, есть воры, которые до того привыкли воровать, что воровство уже не представляется им позорным, и есть ханжи, которые до того привыкли колотить руками в пустые перси, что пустосвятство кажется им действительною набожностью; но разве примеры подобных самообманов могут считаться обязательными? Я думаю, что ответ на эти вопросы не может подлежать сомнению и что, стало быть, лагерь, который безрассудно возбуждает по этому поводу разглагольствие, сам на себя налагает клей-мо распутства, с которым и перейдет в потомстве.

Но есть другой укор, который посылается по моему адресу и в котором, я должен сознаться, имеется значительная доля правды. Укор этот заключается в том, что я повторяюсь. […] (Письмо четырнадцатое)

[…] Что ж! эти приговоры нимало не удивляют меня. Тем, которые позабыли о существовании благородных мыслей, кажется диковинным и дерзким напоминание об них. Слышите! о благородных мыслях печалится! Слышите! говорит, что жизнь тяжела! восклицают певцы патоки с имбирем, и так как у них нет в запасе ни доказательств, ни опровержений, то естественно, что критика их завершается восклицанием: можно ли идти дальше этих геркулесовых столпов кощунства и дерзости!

Само собой разумеется, что это совсем особого рода «критики», которые не могут заставить ни остановиться, ни отступить. По-прежнему, покуда хватит сил, я буду повторять и напоминать; по-прежнему буду считать это делом совести и нравственным обязательством. Но не могу скрыть от вас, что служба эта очень тяжелая […] (Письмо пятнадцатое)

<< | >>
Источник: Г.С. Лапшина. История отечественной журналистики XIX – начала XX века. 2003

Еще по теме М.Е. Салтыков-Щедрин. Из цикла «Письма к тетеньке»:

  1. М.Е. Салтыков-Щедрин. Из цикла «Круглый год»
  2. М.Е. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН (1826—1889)
  3. М.Е. Салтыков-Щедрин. «И.С. Тургенев»
  4. М.Е. Салтыков-Щедрин. Из незаконченного очерка
  5. Письма к тетеньке
  6. М.Е. Салтыков-Щедрин. Из рецензии «Светлов, его взгляды и деятельность (“Шаг за шагом”). Роман в трех частях Омулевского. СПб. 1871»
  7. Тема 6. Модели жизненного цикла
  8. Глава 6. Модели жизненного цикла
  9. Журнально-публицистическая деятельность М. Е. Салтыкова-Щедрина
  10. ЗОДИАКАЛЬНЫЕ ЗНАКИ И ФАЗЫ ЦИКЛА
  11. 6.2. Примеры моделей жизненного цикла
  12. В.В. Розанов. Из цикла «Эмбрионы»
  13. Анализ письма.